Отражения звезд

И они сели в автобус, поехали в школу № 8, в школьном буфете на приготовленном столике стояла вазочка с веткой багульника в мелких фиолетовых цветочках, а в кастрюльке на электроплитке варились сосиски.

Позднее к Гребенникову подошла в коридоре школы молодая женщина.

— Как хорошо, что вы приехали! — сказала она. — Мне так много рассказывала о вас моя покойная мама. Я дочь Ольги Васильевны Рябовой.

И то, что ушло, вернулось с молодой, прежней силой.

— Что же оно только делает — время! — сказал он, держа ее за обе руки. — И с каким постоянством повторяется многое. Вы так похожи на вашу маму! — И Оля Рябова снова была рядом с ним в своей застенчивой молодости.

— Мне так хотелось бы, чтобы у вас осталось хорошее впечатление от нашей школы, все-таки в ней преподавала и мама. Давайте посмотрим наш музей для начала.

И они пошли в большую комнату, отведенную под школьный музей, с находками краеведов в витринах, а в одной лежал под стеклом планшет летчика, останки которого нашли в их районе, и теперь старшему лейтенанту Петру Григорьевичу Федченко, погибшему в неравном бою, поставлен был памятник в городском сквере.

— Так что же рассказывала обо мне ваша мама? — спросил Гребенников, когда осмотрели музей и он сидел с Лидией Михайловной в учительской.

— Она рассказывала, как вы вместе учились, как издавали ученический журнал... мама всегда тепло вспоминала вас.

— Я столько лет ничего не слышал о ней, — сказал он с грустью.

— Мама преподавала русский язык в нашей школе... только старое здание сожгли во время оккупации. А мой отец погиб на войне, он был инженером связи. Конечно, я знаю вас еще и по вашим книгам, мама хранила их.

— Вы замужем? — спросил он, помолчав.

— Да, мой муж математик, преподает в техническом училище. Жалко, что вы ненадолго, я познакомила бы вас с моим мужем.

— Да, жалко... и вообще столького жалко!

— Хотите, походим немного по городу, после войны построено столько новых домов, и текстильный комбинат теперь у нас.

И они вышли в ту тихую заметь, когда снег несет невидимо, его только чувствуешь на бровях и губах, но плечи постепенно становятся белыми.

— А теперь я в свое время твердо решил не приезжать никогда в наш город, — сказал Гребенников. — Близких у меня здесь не осталось, брат со своей семьей живет в Сибири, друзей поунесло. А когда я получил письмо от ваших краеведов, что-то вдруг всколыхнулось во мне... Но о том, что встречу дочь Ольги Васильевны, я не мог и подумать!

И они пошли дальше по улице, совсем незнакомой, с новыми домами, построенными на месте сгоревших в войну, а улица называлась проспектом Победы.

— Я люблю такие зимние дни, — сказала Лидия Михайловна, а ее милое лицо было в тающих снежинках. — Старые поэты хорошо писали о зиме... вообще хорошо писали о русской природе. Хотите, зайдем в наш Пушкинский сад?

И они зашли вскоре в Пушкинский сад, на скамейках сидели матери и бабушки, детские колясочки прикрыты были пологом, а между легких колонн ротонды с ее шатровым куполом туманно лежала панорама далей, таких приближенных теперь...

— Спасибо, Лидия Михайловна, — сказал Гребенников, когда они прошли по занесенным аллеям, — вернули мне мой сад.

А в пять часов начался школьный вечер, сначала был доклад о находках кружка юных краеведов, а во втором отделении одна из девочек, Маша Головалова, как значилось в напечатанной на пишущей машинке программе, вся розовая от волнения, с челочкой темных волос на лбу, прочла чуть трепетным голосом:

«Сквозь волнистые туманы пробирается луна, на печальные поляны льет печально свет она. По дороге зимней, скучной тройка борзая бежит, колокольчик однозвучный утомительно гремит...»

В программе значилось и выступление Кеши Свержинского с чтением стихотворения Лермонтова: «Когда весной разбитый лед рекой взволнованной идет, когда среди полей местами чернеет голая земля и мгла ложится облаками на полуюные поля...» — и юные краеведы как бы листали календарь русской природы, будь то зима с ее первопутком, жемчужным, мелко дрожащим снегом, как сегодня, или весна с первыми ручьями и криком грачей на голых деревьях, или жаркое изнеможение лета с синей глубиной небес, или осень с ее красками...

А в заключение вечера председатель Галя Азарова объявила:

— К нам приехал в гости наш земляк, известный писатель по вопросам искусства, Василий Аристархович Гребенников, предлагаю приветствовать его.

И все приветствовали его, известного писателя по вопросам искусства, а он кланялся, известный писатель, думая при этом, что счастье иной раз возвращается совсем в другом виде, преображенное обновлением жизни и благословенной сменой...

А в десятом часу вечера уже не только те трое, которые встретили его утром, но и еще несколько юных краеведов провожали его на полузасыпанном снегом перроне. Снег свеже хрустел под ногами, подмораживало, и, когда в далекой глубине зимнего марева стало чуть желтеть от огней подходящего поезда, Гребенников увидел торопившуюся Лидию Михайловну.

— Чуть не опоздала... нужно было покормить маленькую. Спасибо, Василий Аристархович, что побывали у нас!