Отражённый блеск

Что было бы, если бы он их нашел? Он сам боялся ответа на этот вопрос, так как понимал, что мог тогда выкинуть что-то по-настоящему страшное и непоправимое. Если лишь мысль о том, что он найдет их вдвоем, делала его безумным, то можно представить, какая буря разыгралась бы в его душе при столкновении с явными доказательствами их близости. Вспоминая себя тогдашнего, Северус признавал, что все они в том году подвергались опасности не менее реальной, чем при его несостоявшемся посещении Визжащей Хижины…

…После трагической гибели Лили и финала неразберихи Первой магической войны, он вновь оказался в Хогвартсе — с кровоточащей душой и истерзанной совестью. Дамблдор представил нового педагога сторонящемуся его педагогическому коллективу школы, выделил комнату для проживания, снабдил подъемными на приведение в порядок гардероба и оставил одного.

В первую же ночь он поднялся с постели, вышел в коридор и двинулся в обход сонного замка по привычному маршруту. Все тело его сотрясала нервная дрожь, а сердце тупо ныло в груди от неизбывной боли…

Совсем как сейчас. Та же тупая ноющая боль поселилась в груди Северуса и давила с какой-то уж совсем мерзкой безнадежностью.

«Моя милая Лили, — шептал он беззвучно, — моя радость и мое горе. Мой ангел и мой палач. Я весь твой. Я всегда твой. Я всегда один, и со мной лишь ты…»

Как он тогда сказал Гарольду в мэноре?

«— Я должен использовать последний шанс, чтобы прожить жизнь не зря.

— Не понимаю вас, сэр!

— И это хорошо, Поттер».

Не мог же он сказать, что уходит для того, чтобы попытаться создать семью и ощутить радость отцовства? Да-да. Того самого отцовства, к которому он всегда относился крайне скептически, и важность которого для себя понял лишь после того, как вырвал из лап смерти сына своего врага и женщины, которая была его единственной любовью.

И осталась единственной.

Ничего у него не получилось. И дело не в физиологии. С этим как раз все обстояло нормально. Он не смог не только полюбить, но и заставить себя хотя бы просто терпимо относиться к женщине, которая с надеждой ждала его все эти годы. Она его искренне любила, а ему нечем было ответить на ее чувство. А жить без любви…

Снейп невольно вспомнил своего отца и ему стало страшно. Страшно от того, что он мог пойти по тому же пути. Забрать у женщины все и ничего не дать взамен. И даже не суметь воспользоваться ничем из того, что забрал у нее. Наплодить несчастных детей, лишенных отцовской доброты и разбить сердце человека, который имел глупость разделить с тобой жизнь.

Она уговаривала его остаться и попробовать завести ребенка, уповая на то, что все исправят проснувшиеся у него отцовские чувства. Но Снейп помнил о своей сомнительной наследственности, поэтому он попросил у нее прощения и ушел. Тогда он даже не сумел толком разобраться, уходит ли он от самого себя или, наоборот, возвращается к себе.

У него было время подумать над этим вопросом. Ответ был неутешительным, но избавлял от необходимости проводить матримониальные эксперименты.

Он любил. Он любит. И он будет любить всю свою жизнь только одну женщину — Лили Эванс, в замужестве Поттер.

* * *

Снейп закончил осмотр верхних этажей. Никого не обнаружил и спустился вниз по главной лестнице. Следовало все же пойти к себе и попытаться заснуть. Завтра предстоял длинный учебный день, а вечером еще и занятие отряда Поттера.

Проходя по первому этажу в сторону подземелья, зельевар вдруг почувствовал в воздухе зловоние, а потом услышал за дверью туалета для девочек тяжелый удар. Это что еще такое?

Подчиняясь взмаху палочки, дверь с грохотом распахнулась. Снейп влетел внутрь и замер.

Не зря говорят, что история повторяется дважды. Первый раз, как трагедия, а второй — как фарс…

В полуразгромленном туалете, упираясь головой в потолок, стоял огромный горный тролль и задумчиво смотрел вверх на дубину, которая зависла над его головой. Из-под покосившейся раковины торчала чья-то рука с дрожащей палочкой. Из-под другой раковины какая-то мелкая девчушка смотрела на Снейпа большими круглыми глазами. В этот момент дубина рухнула вниз и с тяжелым стуком отоварила тролля по голове. Тот пошатнулся, сделал несколько вихляющихся шагов и рухнул на пол с деревянным грохотом.

— Снято! — заорал кто-то сзади.

Снейп только сейчас осознал, что стоит в самой воинственной позе, крепко сжав палочку.

Все вокруг разом заговорили. Из-под раковин выползло трое первокурсников, тщательно загримированных под знаменитую гриффиндорскую троицу. Они неуверенно улыбались. К троллю подскочило двое старшекурсников.

— Ну как тролль? Еще на пару дублей хватит?

— Нет, Колин. Спекся твой тролль. Отснимем сцену разговора с преподавателями, положив кучу тряпья на заднем плане. Или попросим Фреда иллюзию соорудить.

Зельевар медленно приходил в себя. Наглость была просто фейеричной. Его, как дурачка, втемную использовали в сцене укрощения горного тролля великими первокурсниками под командой легендарного Поттера.

М-да.