Отрезанный

Она свела брови и удивилась, почему столь тонко развитое природное чутье впервые ее подвело. Как правило, молодая женщина определяла сексуальную ориентацию собеседника с первого взгляда. Причем некоторые из ее лучших друзей как раз и были геями.

– Я еще не определился, – словно прочитав ее мысли, уточнил Эндер. – Как бы то ни было, анекдот пришелся не ко времени. Ведь за неделю до этого сын главврача публично объявил о своей нетрадиционной ориентации, что вызвало весьма серьезный скандал в семье и не укрылось от глаз общественности Гельголанда. В результате я оказался в том же черном списке, что и плохо воспитанный отпрыск босса.

– И Херцфельд вытащил тебя из этого списка? – спросила Линда и начала распаковывать тело судьи.

Пока она разворачивала край ковра, Эндер смущенно закашлялся – видимо, ему было не очень приятно говорить о прошлом. Тем не менее он продолжил:

– Более того. Полтора года назад на острове покончила с собой одна женщина – наша пациентка, которую я часто возил на прогулки в инвалидной коляске. После инсульта у нее стали отказывать ноги, и мне пришлось за ней ухаживать. Те же, кто меня невзлюбил, стали распространять слухи, называть «анатолийским негодяем», пытающимся получить наследство обманным путем. К тому же я действительно оказался последним, кого видели вместе с ней перед тем, как она вместе с инвалидной коляской соскочила со скалы.

– И тебя заподозрили в умышленном убийстве? – брякнула Линда первое, что пришло ей в голову.

Эндер сначала было отмахнулся, как бы не желая больше говорить об этом, но потом все же сказал:

– Подозревал меня только главврач. Для него я был Эндером бен Ладеном, врагом государства номер один.

Тем временем Линда стала тянуть за свободный конец ковра и попросила Эндера проследить за тем, чтобы труп не упал со стола. Способ, который она избрала, был весьма трудоемким и нетрадиционным. Однако, черт побери, большего Пауль от художницы, рисовавшей комиксы, ожидать был не вправе.

– Уверена, что вскрытие, которое произвел Херцфельд, сняло с тебя все подозрения, – продолжая разворачивать ковер, заявила Линда.

Тело судьи перевернулось, но все еще оставалось полностью завернутым в ковер.

– Более того, – ответил на реплику Линды комендант и, подчеркивая важность дальнейших слов, многозначительно посмотрел на нее. – Пауль нашел на берегу предсмертное письмо этой женщины, хотя это вовсе не входило в его обязанности. Просто полицейские схалтурили и плохо осмотрели место происшествия. Но он не стал полагаться на их действия и решил сам все проверить. К тому времени все уже решили, что это моих рук дело. Однако Пауль, не обращая внимания на сложившееся общественное мнение, в одиночку отправился на берег, где и нашел письмо, которое сняло с меня подозрения. За это я бесконечно ему благодарен. – На этом месте Эндер смущенно улыбнулся и добавил: – По сути, он спас меня, поэтому я и помогаю ему в этом безумии в надежде…

Комендант не успел закончить фразу. Свет внезапно погас, и кромешная тьма поглотила его последние слова, а вместе с ними и весь прозекторский зал.

Глава 29

Царрентин-на-Шальзе

Запах был невыносимым, а вид выползающих из глазниц извивающихся червяков ужасен. Дикий крик, вырвавшийся из груди Херцфельда, эхом отразился от голых стен столовой, когда профессор все же отважился и одним рывком сорвал простыню с трупа. Затем этот крик перерос в дьявольский хохот.

Господь на небесах…

– Слава богу, – выдавил из себя Ингольф, на чьем лице не было той радости, которую испытал профессор.

С этими словами практикант указал рукой на голову свиной туши, только что раскрытую Херцфельдом.

– Мне кажется, что это довольно символично, – произнес он. – Такой знак нетрудно интерпретировать.

– Верно, – согласился с ним Херцфельд. – Для Мартинека я грязная свинья.

«И возможно, он прав. Может быть, я действительно тогда вторично убил его дочь, строго придерживаясь должностных инструкций?» – подумал Пауль.

Он покачал головой, как бы подтверждая собственные мысли, и шепотом повторил:

– Я свинья.

– Прекрасно, – прогнусавил Ингольф, обхвативший нос всей пятерней. – После того как мы выяснили это, может быть, нам стоит перейти в другое место, более подходящее для нашего обоняния? Это не нарушит ваши планы? Эй, вы меня, похоже, не слышите?

Херцфельд его действительно не слышал. Погруженный в свои думы, он стал медленно огибать стол.

– Свен Мартинек был специалистом по ритуальным убийствам, – проговорил профессор, больше отвечая своим мыслям, чем обращаясь к Ингольфу.

– И что это значит? – уточнил практикант.

– Он мастерски разбирался в вопросах символики. Зубочистка, воткнутая в волосы трупа, посмертно обстриженные ногти на ногах, ведро для чистки коврового покрытия, найденное возле жертвы, – по этим признакам Свен составлял общую картину убийства и находил подсказки, помогавшие раскрыть преступление там, где всем казалось, что они имеют дело с абсурдным на первый взгляд деянием. Не будь он столь блестящим судмедэкспертом, вполне мог бы стать великолепным криминальным психологом.