Отряд мертвых

– А если с тобой что-то случится? – спросила тогда девушка, словно пес с костью. – Мы в полной жопе.

– На этот случай приняты специальные меры, – сказала ей Герцогиня, хотя любой другой получил бы вместо ответа выговор. – Никто не занимается этой работой вечно, даже я. Все заканчивается, даже смерть.

Никогда она не была настолько уверена – и рада – этой непреложной правде, как прямо сейчас, когда стояла у бесконечной каменной стены, пытаясь вспомнить, куда дела Нью-Йорк.

Герцогиня шаг за шагом двигалась вдоль стены, не замечая бегущего по спине холодка, знака, что за ней наблюдают; пальцы плясали на холодной каменной поверхности.

Обернулась, следя за многочисленной группой лишенных, следящих за ней; все молчат, все неподвижны. Невозможно было игнорировать эту неподвижность, это молчание, как бы ей того ни хотелось.

Нужно поторопиться.

Пальцы ласкали стену, перчатка на правой руке сверкала в вулканических тучах, собиравшихся над головой.

«Нет, – думала Герцогиня, – это Мехико. Но уже ближе.

Сан-Диего.

Лос-Анджелес».

Пальцы сдвинулись вправо.

Она обернулась.

Лишенные сдвинулись вперед, молча сократив расстояние между ними вдвое.

«Колорадо.

Канзас.

Кентукки».

Снова обернулась. Стадо уже в дюймах от нее.

«Я не могу рисковать. Они слишком близко, их слишком много, – подумала Герцогиня. – Потому что я не смогу взорвать всех, как бы мне ни хотелось.

Вот.

Нью-Йорк».

Рев труб, возвещающий ежедневный раскол в небе.

Головы резко дергаются в его сторону, стеклянные глаза окружающих тел подсвечены белым, появляется ежедневная зеленая карта на небеса.

«Спасена трубами, – подумала Герцогиня. – Щель отвлечет на себя большинство, если не всех».

Она не отвлекла.

Толпа, окружившая ее, – слишком много, не сосчитать – не сдвинулась ни на дюйм; головы разворачивались обратно. Салонный трюк, работавший целую эру, протух.

«Показывай тупейшему простаку фокус раз за разом, – как-то сказала ей Мейбл, – и рано или поздно он поймет, как это сделано». Тогда Герцогиня высмеяла это утверждение. Сейчас, когда перед ней стояла толпа этих «простаков», мысль не казалась такой забавной.

Ее левая рука – без перчатки – потянулась к стене, прошла насквозь.

Перчатка на правой загудела.

– Мне жаль, – сказала Герцогиня, и действительно так думала.

Она выстрелила.

Из перчатки плеснул зеленый свет, и грязный, ядовитый почвенный воздух ударил в ряды тел. Они корчились, зеленые плети прорастали из конечностей и глазниц, отверстий и суставов, таща подергивающиеся тела к земле.

Лишенные кричали – звук каркающих помех.

Стая, оставшаяся на ногах, рассеивалась и отступала.

– Ну что, сестренка, довольна? – выкрикнула Герцогиня, ища среди комков иссохших тел Ханну. – В твои планы «делиться» входит массовое убийство?

Ответа не последовало, и Герцогиня, в последний раз взглянув на разгром, прошла сквозь стену.

Глава 25

Джо уставился на море, завороженно наблюдая, как снег падает на пляж, с энтузиазмом добавляя новые дюймы к уже собранным. «Может, смерть – не такая плохая штука, если я смогу время от времени смотреть на такое, – подумал он. – Может, она будет началом чего-то, а не концом всего».

Потом Джо вспомнил Дейзи-Мэй и бездомных людей, умерших под присмотром его отца. Он был благодарен амнезии за то, что она не забрала эти воспоминания, поскольку пока не заслужил покоя. Он что-то упустил, иначе не оставался бы здесь, на почвенной стороне, и Герцогиня сказала, что он не сможет перейти должным образом, пока не раскроет правду о своей смерти. Какой-то кусок головоломки все еще ускользал от него.

Забравшись на ближайшую дюну, Джо изучал горизонт, пытаясь отыскать признаки магазинчика, о котором говорил Илайес. Если памяти можно доверять – а ей нельзя, – он должен быть где-то близко. Джо прищурился на укол света, приметанный к ночному небу. Примерно миля отсюда, судя по виду. Вряд ли маяк надежды, но, по крайней мере, что-то полезное.

И если там нет демонических слонолюдей, он все еще идет первым.

* * *

«Пляжная хижина Джози» была своего рода местным учреждением и, как многие учреждения, шла в комплекте с предостерегающей надписью: «Чтобы работать здесь, не обязательно быть безумцем, НО ЭТО ПОМОГАЕТ!»

Подростком Джо буквально бесился от этого заявления. Восклицательный знак, заглавные буквы в последнем предложении, сам факт этого предложения. Несмотря на пошлость плаката, Джо приходилось признать, что послание во многом попадало в цель; он не был безумным, когда здесь работал (скорее нищим и скучающим), но быстротекущее безумие могло смягчить ситуацию.

«Хижина» не была заколочена – в лунном свете виднелось окно с его пыльной коллекцией цацек, ведерок, совков и вертушек, – но разница была невелика. Помимо случайного прохожего, выгуливающего собаку, гости редко посещали этот квадратный дюйм побережья после октября, а тот давно прошел.

По крайней мере, Джо так думал.

Красно-белый навес (полинявший и настолько обтрепанный, что вполне мог висеть еще с тех дней, когда Джо тут работал) шел волнами на ветру, да и вся хижина производила впечатление, будто сильный порыв ветра унесет ее в море.