Отрочество 2

- Они самые! Основа благополучия города – пусть и не единственная, но очень важная. Оттягивать войска из гарнизона порта для их защиты вряд ли станут, а ведь плантаторы криком будут кричать, прося защиты!

- Смотря кто попросит, - серьёзно сказал проповедник после короткого раздумья, вколачивая каждое слово гвоздём, - но в принципе, я с тобой согласен. После серии поражений британцы вряд ли станут убирать войска из порта, он важнее плантаций.

- Но ведь и влияние плантаторов недооценивать нельзя? – продолжил давить я, - Гарнизонные части для их защиты не тронут, а всякие там колониальные и ополченческие – вполне могут подтянуть.

- Пожалуй, - согласился генерал, и впился глазами в карту, - Кавалерия Дзержинского вдоль побережья… хм… Парни там бравые, даром что не буры. Хм…

- Вы гений, генерал, - толсто польстил я, - Коммандо Дзержинского подметёт мелкие гарнизоны и разорит плантации, им даже не нужно ввязываться в бои. Я бы даже сказал – вплоть до запрещения.

- И, - обвожу пальцем границу Капской колонии и британской части Наталя, - как минимум часть обретающихся здесь отрядов рванёт наперерез нашей кавалерии. Также можно надеяться, что мелкие отряды британцев перестанут беспокоить вас, стянувшись к Дурбану. Соответственно, больше сил можно будет бросить на строительство укреплений.

- Так, так… - Сниман вцепился в бороду, остро глянув на меня, - А главное, в британском неводе появятся дыры, через которые вы и проскользнёте? Умно, умно…

- А если кавалерии покружится вокруг Дурбана? Обозначить плантации как цель? – спросил он у проповедника. Пришёл черёд Арнольда мять бороду и хмыкать.

- Лошадей загонят, а поскачут на выручку плантаторам, - наконец сказал он уверенно, - за ополчение ручаться могу.

Они заспорили, и в ход пошла не тактика и стратегия, а родственные и экономические связи ополченцев Капской колонии с Наталем и плантаторами Дурбана. Тема, почти непонятная мне из-за обилия незнакомых имён и коротких фраз, обрывающихся на полуслове. Собеседник после этого хмыкал и соглашался, или сжимал свою бороду крепче и подыскивал контраргументы такого же рода.

Спорили, что интересно, совершенно на равных… буры! Генерал и проповедник… а им нормально.

Наконец, план начал прорастать в реальность, и моя первоначальная идея вытащить Мишку, стала неожиданно операцией едва ли не фронтового уровня.

И…

- Прошу принять нас в ряды армии Претории, - вытянулись мы с Санькой, подав заранее написанные прошения.

- Кхм… - для Снимана случившееся стало полной неожиданностью, но заминка даже и не секундная, - вольно, рядовые! Поступаете в распоряжение Айзека Ройаккера!

***

Проводив посетителей и отдав распоряжения адъютанту, Сниман облегчённо упал на стул, расстегнув, а затем и сняв пиджак, брошенный небрежно на письменный стол. Несколько бумаг спланировали на пол, но генерал не обратил на это никакого внимания.

Выдохнув, и будто разом сдувшись, он покопался в ящике письменного стола, и вытащил бренди, выдернув пробку зубами.

- Пф… - тяжёлый взгляд в сторону небольшого шкафчика… но вбитые с детства правила приличия победили. Встав, он взял стопку, налил алкоголь и раскурил сигару.

Полуприкрыв глаза, он поднял стопку вверх, будто салютуя ушедшим, и приложил к губам. Затяжка… хорошо-то как…

Где-то в глубине души сидела недостойная истинного кальвиниста мысль, будто Михаил приносит ему удачу. Мафекинг, Ледисмит… этот русский мальчишка ключ к Победе. Крохотная песчинка, попавшая в шестерёнки Британии.

Пленение его стало будто ударом под дых, а теперь… теперь повоюем! Прямо или косвенно, Михаил участвует в операции, и значит – всё будет хорошо!

***

- Ша! Моня, поезд ещё постоит, не суетись лишнего – на нас смотрят! – почтенная еврейская матрона строила семью, показывая окружающим, кто тут настоящая глава семьи, пусть даже эта глава и не носит бруки!

Супруг страдальчески хмурился, закатывая глаза, пока она не видит, но старательно вёл себя так, как хочет лучшая… и большая половина. Трёхчетвертинка.

- Фейга, - повернулась она от мужа к рано заневестившейся дочке, - я те покажу глазки, я тебе так покажу, шо видеть будешь через день, и разными глазами! Ты в кого смотришь? Они же смотрят в обратную, и шо они таки видят? Почтенных через нас, или не пойми кого через тибе?

- Если здесь ещё и стреляют, - упитанный чернявый господин с невнятно-южным обликом страдальчески обмахивался газеткой, едва спрыгнув с подножки, - то я таки не знаю! Ваня, ты мине на что сговорил?!

- Мавро, гля – мавры! Гы-гы-гы! – личности самого что ни на есть пролетарского вида выгружались с шуточками, тыкая во все стороны пальцами и показывая воспитание.

На перрон вокзала Претории выгружались баулы, чемоданы, тюки… и люди. Многоопытный таможенник, повидавшей всего и всех, и особенно после начала войны, скривился, чуя подступающую мигрень.

- А хде тута в добровольцы записывают?! – возникнув перед стойкой, начал допытываться нетрезвый пролетарий на великом и могучем у ничего не понимающего помощника.