Отсебятина

Чудилось ей, как выгружает она на середину поляны скопленное за лето, двигаясь неторопливо, и для солидности, а не от слабости здоровья, временами преувеличенно громко переводит дух… Эдак, довольно долго выносит она из норы всякую всячину, так что постепенно собирается целая её гора, и земля начинает крениться на бок. Но тут, как рыцарь, в бронзовом шлеме скорлупы, в железных латах, появляется орешек, топает внушительно, выбивая из снега ручьи сока, чем ставит землю ровно, как она доселе и была! И все вокруг, кто следил за происходящим из-под кустов и из-за деревьев, с ветвей и из поднебесья, вздыхают с облегчением…

Раскусив предпоследний орех, лиса поняла, что почти сыта, и задумчиво поглядела в сторону мыши. Она давно заметила обрубок её хвоста, что вздрагивая, оставлял волоски на поверхности занозистого наста у пня. Лиса взяла последний орешек, обошла крУгом мышиные хоромы и разжала зубы прямо над головой у полёвки.

— Ой! — Орех упал к её ногам. — Я же так тихо сижу!.. — Пискнула мышка.

— Зато очень громко думаешь. — Хмыкнула лиса. — Угощайся. Сматривала я намедни, как ты тимофеевку грызла. Глядеть на то тошно. С неё не разжиреешь, поди.

— Да нет, оно ничего, коли нечего больше.

— А ты же, вроде, запасы делала, хозяйство вела.

— Вела, делала. — Кивнула мышь. — Только по осени трактор тут был, перепахал все кладовые подчистую, сравнял с землёю…

— А на что ж ты собиралась орех-то менять, коли так?! — Удивилась лиса.

— Так я… Мечтала… И ничего больше. — Вздохнула мышка.

Лисица из деликатности поспешила поскорее откланяться, порешив оставить теперь свою приятельницу с орехом наедине. Они уж договорятся, найдут общий язык, — кому есть, а кому быть съеденным.

Сиживал я с краю той берёзы, видал лису, и мышь, и лещину грыз. Лисе давал по целому ореху, мыши — по половинке, а себе горсточку. Да не от скупости, а чтобы не идти в иной день без подарка в гости, коли вспомнит обо мне кто и позов

И не однажды…

В одном из домов, что по сей день стоят почти на самом берегу чистой, ровно слеза, речки Клязьме, жили некогда четыре кота с хозяйкой и человек, который не был их хозяином никогда. Скорее — он сам был хозяйским, маменькиным сынком, и как от кота, от него требовалось лишь использовать по назначению ванную, хорошо кушать и вовремя сообщать матушке о довольстве жизнью. Его не страшило находиться в одном ряду с кошачьими, да и не задумывался он о старшинстве или собственном предназначении, покуда мать была жива, но как только старушка отдала Богу душу, пришла его пора начать размышлять о том — кто он, каков и нужен ли кому.

На первые два вопроса ответа не было, а вот котам он был необходим. И спустя довольно непродолжительное время, мужчина понял одну простую вещь, — несмотря на то, что он старше любого из них, ничего не понимает в этой жизни, и не способен ловить мышей ни в прямом, ни в переносном смысле.

Первое время, лишённый привычного распорядка и материнской опеки мужичок находился как бы в онемении всех чувств. Он плохо спал, не понимал вкуса еды, а через положенный срок, когда мужчина вступил в права наследства и получил в полное безраздельное пользование крепкий дом, чистый двор и тех самых котов, он и вовсе отчего-то решил, что не вправе находится под одной крышей с усатыми.

— Эту привилегию мне придётся заслужить… — Сказал мужчина котам, и перенёс нехитрое своё имущество в добротный дровяной сарай, где присев на неширокие козлы, застеленные тощим тюфяком, набитым тонкой соломой, почувствовал себя на своём месте.

Соседи смеялись над мужичком и над его внезапной причудой поселиться в сарае. Тот врал, что в комнатах ему душно, но если по правде, ему было страшно не только жить в доме, но даже заходить туда.

Впрочем, мужичку приходилось-таки пересиливать себя, хотя бы для того, чтобы покормить котов. Оставляя входную дверь открытой, он молча наполнял миски, котов на руки не брал, как это делала матушка, и кроме того, избегал смотреть им в глаза.

Дважды в день мужчина навещал любимцев матери, трое из которых пользовались всем домом, кроме одной, запертой комнаты на втором этаже, которую занимал крупный рыжий кот. После исчезновения хозяйки, тот сторонился и людей, и собратьев, а все дни проводил в раздумьях, с презрением обозревая пространство с высоты платяного шкафа. Судя по всему, кот предпочитал дождливую погоду, ибо именно в тогда он спрыгивал на подоконник. Глядя на него, казалось, что он вчитывается в писанные на стекле слова и строки, с частыми запятыми дождевых капель меж ними.

Игнорируя ответы на вопросы, подсказанные самой жизнью, человек придумывает небылицы, но случилось то, что случилось, и ничего боле.