Отщепенец

В руке он держал армейский лучевик «Ваджра-16». Оружие ученик минутой раньше достал из наплечной кобуры, снял с предохранителя и направил на гуру.

— Оṁkār ādināthāya namaḥ, — безмятежно откликнулся гуру.

От реки дул холодный ветер. Одетый сегодня так, как подобает офицеру антического центра, ученик зябко ёжился, но вряд ли от ветра. Гуру обошёлся привычной набедренной повязкой. Судя по гуру, холод его не тревожил.

Внизу текла река, грязная как измена.

— Вы приняли меня как сына, — сказал ученик.

В отличие от голоса ученика, излучатель не дрожал.

— Я принял тебя как сына, — согласился Горакша-натх.

— Вы отдали лучшее, что имеете.

— Я отдал тебе лучшее, что имею.

— Это ложь. И про сына, и про лучшее.

— Это правда.

— Это ложь!

— Я принял тебя как сына. Но ты — глупый непутёвый сын. Ты обуян гордыней, ты прыгаешь через ступеньки, и в этом нет моей вины. Я отдал тебе лучшее, что имею. Но ты не сумел это взять. Ты носишь воду решетом и винишь меня в неудаче.

Ученик сделал шаг к йогину:

— Нет. Я глупец, я обуян гордыней, но я не идиот. Вы использовали меня, чтобы узнать содержание запроса Управления научной разведки Ларгитаса. Вы использовали запрос, чтобы втереться в доверие к генералу Бхимасене. Он сейчас только и делает, что вспоминает вас. Говорит, что вы — его советник. И я не сомневаюсь, что теперь вы используете Бхимасену… Зачем?!

— Чтобы достичь цели, священной для любого натха.

— Чепуха! Нельзя стать антисом, если не родился антисом. Теперь я понимаю это так ясно, как никогда раньше. Горе мне! Я соблазнился вашей целью, я нарушил присягу, делясь с вами секретными сведениями… Я застрелю вас, гуру. А потом застрелюсь сам. Не сомневайтесь, у меня хватит решимости сделать это.

Гуру кивнул:

— Я не сомневаюсь, что у тебя хватит решимости. Глупцы и гордецы — неисчерпаемый колодец решимости. Я только попрошу тебя об одной услуге…

— Какой?

— Не называй меня гуру. Между нами больше нет отношений наставника и последователя.

— Отлично. Так мне будет легче убить вас.

— Рад, что оказал тебе услугу.

— Имейте в виду, сейчас я выстрелю!

— Стреляй, прошу тебя.

Ученик нажал на спуск.

— Неудачи — наши лучшие учителя, — заметил йогин. — Попробуй ещё раз.

Ученик попробовал: с прежним результатом. Лучевик превратился в мёртвый кусок металла. «Ваджра-16», новехонькая модель, способная импульсом прошить тридцатисантиметровую бронеплиту, казалось, забыла, как этот импульс исторгается.

— Аккумулятор, — подсказал Горакша-натх. — Он не работает. Он полностью истощён. Конечно, ты всегда можешь ударить меня лучевиком по голове. А потом ударить себя.

— Аккумулятор заряжен! Я проверил его перед встречей с вами!

— Был заряжен, да. Сейчас он истощён. Я дал тебе серьги, но ты — всего лишь человек с дырками в ушных хрящах. Ты не понимаешь, кто такой истинный носитель серёг, шнурка и свистка. Как полагаешь, йогин расы Брамайн умеет управлять собственной аурой?

— Да! Я сам…

— Нет, ты тут ни при чём. Говоря про ауру, ты не видишь дальше своего носа. А я называю моей аурой всё, что окружает меня, включая глупца и его оружие. Если я способен играть с энергией, как ребёнок с мячом — много ли труда мне составит выпить жалкий заряд аккумулятора этой «Ваджры»?

— Я забью вас до смерти!

— Удары — энергия. Страдания — энергия. Попробуй, я не двинусь с места.

Ученик упал на колени. Ученик заплакал.

— Не бойся, — утешил его гуру. — Таких, как я, очень мало. И нет, я не шпион, строящий коварные планы в отношении твоего генерала. Мной по-прежнему движет цель, священная для любого натха. Я намерен стать антисом, не родившись антисом. И я похож на тебя, дитя.

— Мы ни в чём не похожи!

— Глупости. Мы просто близнецы. Я стремлюсь к амбициозной цели, и я тоже хочу прыгнуть через ступеньку, а то и через две сразу. Вложи оружие в кобуру.

Ученик повиновался.

— Сядь напротив.

Ученик повиновался.

— Йогин, одержимый страстями, — Вьяса Горакша-натх разглядывал молодого человека, словно знакомился заново. — Офицер, нарушивший присягу. Ученик, поднявший руку на учителя. Когда ты пытался меня убить, ты делал это в опасениях за судьбу родины — или просто мстил?

— Мстил, — прошептал ученик. — Теперь я понимаю это.

— За что ты мстил?

— За обман.

— Кто тебя обманул?

— Я сам обманул себя, гуру.

— Ты сам обманул себя, — на этот раз йогин не стал поправлять собеседника, требуя иного обращения. — Но мстил ты мне. Тебе не кажется, что в этом есть некое противоречие?

— Я заслуживаю смерти, гуру. Я заслуживаю тысячи возрождений в касте неприкасаемых. Я…

— Я знаю, что ты амбициозен. Ты амбициозен даже в наказаниях, которые назначаешь для себя. Ты заслуживаешь того, ты заслуживаешь сего… Как полагаешь, может быть, ты заслуживаешь повышения по службе?

— Не издевайтесь, гуру!

— Даже и не думаю. Я поговорю о тебе с генералом. Если я — советник Бхимасены, мне понадобится секретарь. Ты ещё помнишь, что секретарь — человек, допущенный к секретам? Оставь мне номер, по которому я мог бы с тобой связаться.

— Номер? У вас есть коммуникатор, гуру?