Отшельник

Вечером, когда прибывшие сотни разместили у костров и озаботили приготовлением позднего ужина, князь Изборский рассказал свою историю, больше похожую на приключенческий роман, чем на реальную жизнь. Там были погони, перестрелки, штурмы крепостей, грандиозные битвы, попадание в литовский плен при опущенных подробностях, побег, и, как кульминация, торжественное прибытие в Дмитров, где и была получена грамотка от нижегородских бояр. Известие о скоропостижной кончине Василия Васильевича крайне огорчило князя Ивана Евграфовича, ведь со смертью Великого Князя он терял высокую должность и надежды на будущее. Тем более припомнят литовское пленение и с удовольствием отодвинут от кормушки. Кто припомнит? Да мало ли у юного Великого Князя родственников?

Но это же огорчение заставило думать в нужном направлении. Раз уж волей судьбы попал в Дмитров, то удачу следовало использовать в полной мере. Дело в том, что город традиционно становился вотчиной старшего сына Великого Князя Московского до самого вступления на отеческий престол, и здравый смысл велит хранить ему верность. Ведь княжич рано или поздно повзрослеет, а самые лучшие детские воспоминания сохранятся. А это и подати меньше, и мыто на волоках, и… и прочее. Быть верным – выгодно!

Однако, близость Москвы сыграла свою роль. Пойти на прямой конфликт с Шемякой себе дороже, поэтому приняли компромиссное решение – под начало князя Еропки отдали безусых юнцов, одели в прадедовские кольчуги, помнившие Куликово поле, и благословили на дорожку. Правда, приличное оружие для кровиночек не пожалели.

– Раненые откуда? – спросил Самарин.

– У Владимира пытались перехватить, псы безродные, – поморщился Иван Евграфович. – Но то дело прошлое, а сейчас скажи мне, князь Андрей Михайлович, когда я Иоанна Васильевича смогу увидеть?

– Утром и увидишь. Я разве не говорил? Может быть, за ночь ещё кто подтянется.

– Может, – согласился Изборский. – Вроде Звенигород поднимается, и в Стародубе, когда мимо проходили, набат звонил.

– Вот видишь, князь, а ты торопишься.

За ворота посторонних решили не пускать, даже самых родовитых вроде Изборского, который действительно оказался рюриковичем в каком-то там колене. Стол накрыли прямо на берегу с видом на Клязьму, подсветили его светодиодными фонариками, и спокойно коротали время за разговором, одновременно присматривая за вооружённым молодняком. Юный Великий Князь остался в доме с Полиной Дмитриевной готовиться к завтрашнему торжественному выходу, благо давно заказанная посылка с Али-экспресса пришла удивительно вовремя.

Сидели вчетвером – два князя, Изборский-Еропка и Самарин, боярин Дионисий Кутузов, и будущий митрополит Московский и личный духовник Иоанна Васильевича отец Евлогий. Дениску Андрей Михайлович решил произвести в бояре своей властью, справедливо полагая, что к ближнику Великого Князя ни у кого вопросов не возникнет. И с боярским званием сейчас удобнее разговаривать с любым спесивым болваном, ведущим происхождения от любимого мерина какого-нибудь древнего повелителя трёх болот и шести моховых кочек.

Прислуживал за столом староста Филин, гордый оказанной честью, и наряженный по такому случаю в алую рубаху из искусственного шёлка и заправленные в берцы полосатые штаны из плотного матрасного тика. Он же и передал шёпотом просьбу Полины Дмитриевны вернуться в дом и разобраться с припёршимися среди ночи сарацинами.

– С кем? – громко удивился Самарин.

– Ну эти… – пояснил староста. – Которые давеча тут копошились. Все грязные, напуганные, и шайтана поминают.

– Хрень какая-то. Ладно, передай, что сейчас приду.

Глава 11

– Вы как хотите, Андрей Михайлович, но я отказываюсь работать в такой обстановке! – у бригадира строителей нервно дёргался правый глаз, заплывающий багровой опухолью. – Как в девяностые, если не хуже!

– Да что случилось, Виктор Петрович? Ты можешь не орать, а объяснить нормально?

– Могу. Я, Андрей Михайлович, даже аванс могу вернуть, чтобы здесь больше не появляться. Тем более меня об этом убедительно попросили.

– Кто?

– Не назвались, но сказали напомнить про должок.

– Нахер загадки, Петрович, как есть, так и рассказывай.

– Я и рассказываю, – огрызнулся бригадир. – Всё по порядку.

А дело было так… Пазик с рабочими весело гремел подвеской по лесной дороге и как всегда ничего не предвещало неприятностей, но на одной из живописных полянок автобус провалился по самые двери в выкопанную и замаскированную канаву с жидкой грязью. В принципе, для преодоления такой преграды четырёх десятков работящих таджиков вполне достаточно, но попытки поднять Пазик на руки и перетащить его потерпели поражение. То есть, через одну ловушку перенесли, но через пятьдесят метров угодили в следующую. Им бы подумать и вернуться, но трудолюбие взяло верх над здравым смыслом. Так и корячились до темноты.