Отшельник

Вадим Кукушкин ехал в Любимовку в дурном настроении и, выражаясь высоким штилем, крайне прескверном расположении духа. Не каждый день и не в каждой больнице её главного врача находят в собственном кабинете с пулей в голове. И, если судить по отсутствию звука выстрела, работали с глушителем.

Теперь больницу трясут все, начиная с прокуратуры и следственного комитета, заканчивая до боли родным и неискренне любимым министерством здравоохранения. Самого Вадима, несмотря на железное стопроцентное алиби, затрахали допросами, беседами, ненавязчивыми и даже доброжелательными попытками завербовать в добровольные осведомители… короче, влезли в душу с грязными сапогами, потоптались там изрядно, напоследок нагадили, но обещали вернуться и повторить процедуру неоднократно.

Измученные нервы настоятельно требовали хоть кого-нибудь убить для успокоения, желательно с применением бензиновой пилы и мясницкого топора, и чтобы избежать конфликтов, миролюбивый врач-кардиолог за пару бутылок коньяка организовал себе приступ редкой болезни с труднопроизносимым латинским названием, и ушёл на больничный, плавно переходящий в плановый отпуск. Отдохнёт в Любимовке неделю в тишине и спокойствии, а там и Маринка с детьми подтянется. А все следователи идут лесом и болотами!

Телефон дяди Андрея отзывался стандартной фразой об отсутствии в сети, и Вадим решил рискнуть проехать на своей пузотёрке прямо до деревне. Помнится, у бандюков-вымогателей это получилось. С самыми печальными для них последствиями, но тут уж не дорога виновата.

И получилось проехать! Машина лишь в нескольких местах задела защитой картера за выпирающие из земли корни деревьев, немного побуксовала на брошенных в грязь вениках, но прошла. О том, как будет выбираться обратно в случае дождливой погоды, Вадим старался не думать. Это когда ещё случится? Может, дожди вообще стороной пройдут?

Вечерняя Любимовка встретила тишиной и полным безлюдьем. Вообще никого, даже дачников нет в соседних домах.

– Опять дядя Андрей геройствовать отправился, – вздохнул Кукушкин, открывая незапертые ворота. – Ну вот и хорошо, зато никто не станет отвлекать от полноценного отдыха.

Но в глубине души Вадим огорчился. Ему тоже хотелось подвигов и приключений, тем более под дядиным присмотром он чувствовал себя в полной безопасности. Но что поделаешь… придётся и в самом деле тупо лежать на диване, изредка выбираясь на рыбалку. Тюлений отдых, мать его…

В задумчивости Кукушкин прошёл ко вторым воротам, попутно отметив вырубленные кусты и глубокие следы от колёс какой-то крупногабаритной техники. Что тут Андрей Михайлович загонял в прошлое, неужели раздобыл по знакомству списанную установку залпового огня? А что, дядя и не на такое способен.

Ворота, как и ожидалось, были закрыты. Вот как так получается, замков и засовов нет, а открыть могут только два человека? Прямо фантастика какая-то! А самому Вадиму и остаётся, что подглядывать в другой мир через дешёвый китайский глазок. Обидно, да? Ещё как обидно! Заглянуть не успел – левая створка приоткрылась, и в проёме показалась спина Андрея Михайловича. Он стоял лицом к Клязьме, и кричал кому-то оставшемуся на берегу у большой лодки:

– Сигареты забыл! Я сейчас быстренько! – потом обернулся. – О, Вадик! Ты давно приехал?

– Только что, даже в дом не заходил.

– И нечего там делать. Ты едешь с нами.

– Куда?

– На войну, куда же ещё? Или не рад?

Вадим хлопнул себя по лбу и тяжело вздохнул. Не хотелось признаваться себе, но стремительное осуществление мечты о подвигах слегка пугало.

– Но аптечку…

– Мужики с собой привезли, не переживай. Давай в лодку, а я сейчас вернусь.

– И документы в машине остались.

– Кому ты их здесь показывать будешь? Иди, Вадик, иди.

У лодки на берегу два человека солидного возраста с явно выраженной военной выправкой обучали местных пейзан разборке и сборке автомата Калашникова. Бородатые мужики в кожаных лаптях и бронежилетах поверх овчинных безрукавок с точки зрения жителя двадцать первого века выглядели комично, но сами ополченцы были эталоном внимательности и сосредоточенности.

– О, смотри, Ванька, Михалыч где-то штатского раздобыл, – старший по возрасту из военных обратил внимание на появление нового персонажа. – Ты кто?

– Вадим Кукушкин. Я врач и племянник Андрея Михайловича. Он сказал, что с вами поеду.

– Раз сказал, значит поедешь. Меня зови просто Николаем, фамилия и звание тебе без надобности.

Кукушкину показалось странным называть по имени человека лет на двадцать старше его самого, но спорить не стал и молча кивнул.

– А я Иван, – второй военный поправил каску и козырнул. – После боевого крещения сможешь называть меня дядей Ваней.

Во рту у Вадима неприятно пересохло, и он пискнул совсем несолидно:

– Какое крещение?

– Не слушай этого балаболку, молодой, – успокоил Кукушкина Николай. – Воевать тебе не придётся, хотя автомат дадим. Но твоим главным оружием будет голова. Точнее, знания в твоей голове. Видишь тех героев?

Вадим посмотрел на бородатых ополченцев и кивнул:

– Вижу.