Отступник

Я встал с одного края небрежно помахивая скимитаром из стороны в сторону. Как дети помахивают палкой сбивая травинки в поле. Алонзо стоял с противоположного выслушивая напутствия и надменно усмехался глядя на меня. Он снял и камзол и жилетку, стоя в одной шелковой рубашке. С обнаженной, богато инструктированной шпагой. Не простой судя по всему, если судить по сочащейся силе из рукоятки. Руки унизаны перстнями, с такими камнями, продав который я бы смог жить лет двадцать спокойно. Надо признать выглядел он отлично: повыше меня на пол головы, как положено среди костеродных с длинными волосами заплетенными в мужской хвост на затылке, повязанными шелковой черной лентой. Белая шелковая рубашка сшитая судя по всему на заказ, сидела она на нем превосходно. Широкий кожаный ремень расшитый серебром с большой бляшкой на которой изображен фамильный герб. С начищенными сапогами. Весь такой чистенький и холеный. С длинной родословной из богатой семьи да еще и одаренный.

Прям идеальный портрет молодого костеродного.

Лицо его было гладким и чистым — ни единого шрама, царапины или хотя бы остаточной желтизны от синяка. Вполуха слушая болтовню о правилах поведения при дуэли я вдруг подумал, что этот парень, вероятно, ни разу в жизни не участвовал в драке и даже не сжимал кулак с намерением кого-нибудь ударить. За него это обычно делали другие, а он лишь стоял рядом да слушал возгласы с просьбами пощадить. И я ему позавидовал. В тех случаях, когда я позволял себе вглядеться в полуразрушенный туннель собственного недавнего прошлого, возникало впечатление, что я только и делал, что дрался.

А с другого конца стоял я, низенький и с виду худосочный. В темно серой, потёртой и несуразной одежде из грубой шерсти, на несколько размеров больше. С растрепанными отросшими волосами торчавшими во все стороны. Я не мылся уже несколько дней и это была реальная проблема, остальные парни мылись обычно все вместе черпая воду из нагретых бочек, обнаженные по пояс. По понятным причинам я не мог делать это вместе с ними, а отдельно для меня никто бы не стал греть воду, и теперь от меня несло потом на весь замок, а сальные, уже порядком отросшие волосы грязными патлами лезли в глаза. Вместо пояса обмотана в несколько слоев грубая толстая веревка, которую я иногда использовал в различных нуждах при обустройстве лагеря на ночевку. Стоптанные мягкие сапоги, в которых я пешком прошел пол континента. И самый просто скимитар с затёртой до блеска деревянной рукояткой. Но отлично сбалансированный и надежный как скала. Неоднократно выручавший меня в сотнях боев, закаленный чуть ли не в крови. Мы разительно отличались как день и ночь друг от друга.

Но сейчас это было не важно, он был столь же тупой, сколь и алчный. С мерзким избалованным характером. Он и ни малейшей мысли не пускал в голову, что такой как он должен считаться с кем-то еще, а тем более с кем-то вроде меня. Но проблема в том, что сейчас обертка не имела никакого значения, а начинкой мы отличались так же как и оберткой. Я молчал слушая его издевательские комментарии и насмешки его дружков. Мне было на это наплевать. Лишь молча кивнул, когда спросили все ли я понял. Я знал, что перед сном, я потащу это расфуфыренное тело вперед ногами волоча по полу в ледник.

В конце концов все правила были озвучены, и для порядка мастер спросил не желаем ли мы решить дело миром, а получив визгливый отказ Алонзо вместо гонга мастер лишь молча махнул рукой, мол начинайте. Он свирепо вытаращил глаза и выдвинул челюсть, скорчив очередную мерзкую гримасу широкими шагами двинулся ко мне, а я не спеша пошел к нему на встречу все так же размахивая своим мечом. Его учили стандартной стойке — Коппола первый куплет. В пол оборота корпусом к противнику, вторая рука держит дагу, ноги чуть согнуты в легком приседе.

Самая базовая техника. Без перчика, без изюминки. Он был прост, словно пресный куриный бульон.