Отвергнутая

– Душно, – недовольно буркнул в ответ Прохор, тяжело дыша и прижимая руки к шее.

– А чего же у тебя постель вся мокрая? – снова спросила она, заглядывая сыну в лицо.

– Кошмар приснился, пропотел весь, – ответил Прохор, отворачиваясь от матери.

Ему хотелось, чтобы мать ушла, оставила его одного. Сердце его рвалось от тоски по Василине, ему надо было перетерпеть эту боль в одиночестве, сжав зубы. Но мать в беспокойстве сновала по комнате, что-то бормотала себе под нос.

– Постель вся мокрая, на полу вода. Ты вскочил, как ужаленный! Что же это такое?

– Мама, уйди! Оставь меня одного, прошу тебя! – закричал Прохор.

Ираида замерла на месте, глянула в дикие глаза сына, и лицо её вытянулось, побледнело.

– Ладно-ладно, Прошенька, ухожу! Вот только бельё у тебя сменю на сухое, а то простудишься…

– Уходи сейчас же! – закричал Прохор, схватил мать за плечи и вытолкал из комнаты.

Потом он схватился за голову и упал на кровать, рыдая в подушку, яростно сжимая кулаками мокрую простыню, вдыхая запах Василины.

– Что там у вас? – спросил проснувшийся от шума Фёдор.

– Плохо дело, Федя, – ответила Ираида, присаживаясь на край кровати, – всё, как я и говорила.

Какое-то время она смотрела в стенку перед собой, шепча под нос молитву, а потом повернула голову к мужу и произнесла взволнованным шёпотом:

– Пора к ведьме Игнатихе бежать, если хотим сына живым видеть. Спасать надо Прохора, сам уже не спасётся…

* * *

Утром, отправив мужчин на работу, Ираида собрала в узелок гостинцы: горшочек масла, кринку сливок и румяный, тёплый ржаной каравай. Ведьма в деревне была вредная и без гостинцев к себе не пускала. Ираида не в первый раз шла к Игнатихе, но в другие разы она ходила с кем-то из женщин, да по всякой мелочи, а сейчас шла одна, по важному делу и сильно волновалась, прижимая к груди узелок и то и дело высматривая за рябинами маленький покосившийся домик ведьмы.

– За сына, что ль, пришла просить? – спросила ведьма, встретив Ираиду у калитки.

Та остановилась, поклонилась Игнатихе и взмолилась:

– Помоги, Игнатиха! Погибает сынок! Как утопшую невесту схоронил, так всё сохнет по ней. И ходит она к нему. Ходит и ходит, в покое не оставляет.

– Платок-то закапывала на её могиле? – сухо спросила старуха.

– Закапывала и наговор читала. Ничего не помогает. Вся надежда на тебя! – всхлипнула женщина и вытерла лицо кончиком платка.

– Подарки-то принесла? – снова спросила старуха, присматриваясь к узелку, который Ираида держала в руках.

– Принесла! И ещё принесу вдвое больше, если поможешь!

Игнатиха отворила калитку, впустила Ираиду и, с трудом переставляя ноги, повела её в свой маленький, почти развалившийся от старости, дом.

– Часто ль утопленница у вас бывает? – спросила ведьма, пряча гостиницы в шкаф.

– Каждую ночь приходит, окаянная.

Ираида прижала ладони к лицу, вытирая непрошенные слёзы.

– Мало тебе сырости в своём доме, так ты ещё у меня её разводишь, – недовольно проворчала старуха. – На, выпей, успокоишься.

Игнатиха протянула Ираиде чашку со сколотым краем. В чашке был свежий, ещё дымящийся травяной отвар, и женщина сделала несколько глотков.

– Хорошо, что пришла. Если не отвадишь утопленницу, то помрёт твой Прохор, и очень скоро, – сказала Игнатиха.

Она положила перед собой кусок мешковины, насыпала на него горсть соли и заговорила на соль тихим низким голосом:

– Заговариваю не соль, заговариваю женихову боль. Восстанет мой дух стеной, поднимется буйной волной, смоет покойницу в её раздольницу, в озеро глубокое, в омут тёмный, на дно липкое, илистое. Не шагнёт ни шага утопленница, пусть ноги её увязнут, пусть очи её иссохнут, пусть чрево её озёрные черви съедят…

Нашептав своё заклинание, ведьма завернула соль в мешковину и протянула кулёк Ираиде.

– На, рассыпай соль вокруг дома. Обожжётся утопленница, не пройдёт через неё.

Ведьма встала, сняла со стены пучок сухой травы, пошептала на него и тоже протянула женщине.

– Эту траву Прохору в питьё подмешивай. Спать будет с неё крепко, спокойным станет, в сон его будет всё время клонить, но то к лучшему. Пусть спит, ему оправиться надо.

Ираида сложила соль и траву за пазуху и уже собиралась идти, но ведьма снова заговорила:

– Куда торопишься? Самое главное теперь слушай. Только это может морок с Прохора твоего снять.

Ираида замерла, вся обратилась в слух, тогда ведьма наклонилась, обдав её горьким запахом трав, сказала:

– Женить его надо. Только живая жена сможет из сердца утопшую невесту выгнать…

– Да как его женить-то? Если он только об своей Василинке думает! – воскликнула Ираида.

– А ты ему под матрас какую-нибудь вещицу девушки положи и приворот прочитай. Я тебя научу.

Игнатиха подозвала Ираиду к себе поближе и на ухо прошептала ей приворотные слова.

– Запомнила? А теперь ступай. Устала я.

Ведьма выпроводила женщину и закрыла за ней дверь. А Ираида встала на крыльце, вздохнула, задумалась. Кто сейчас за Прохора замуж пойдёт? Весь исхудал, иссох, глаза впали. Из красавца в больного калеку превратился. Кому нужен такой? Если только…