Отвергнутая

Прохор и вправду после этого горевать стал как будто меньше, занялся работой. Он понял, что, когда занят, меньше думает о Василине. Но тоска его по ней ничуть не уменьшилась. Наоборот. Едва Прохор ложился в постель, как тут же на него накатывали воспоминания, да такие яркие, что сердце его рвалось на части. А потом он говорил себе, что Василины больше нет. И каждый раз эти слова убивали его наповал.

– Хоть бы ты пришла ко мне, Василина! Хоть бы ещё один разок на тебя посмотреть, прижать к груди, – жарко шептал он, уткнувшись лицом в подушку…

* * *

И она пришла.

Как-то ночью, когда родители Прохора крепко спали, вдруг ни с того ни с сего тихонько стукнула входная дверь. Прохор не спал, он вздрогнул от этого звука, напрягся, но с кровати не встал, даже не повернулся от стены, как будто знал, что это не вор крадётся, а кто-кто другой. Скрипнули половицы, и Прохор услышал шаги, лёгкие, быстрые. Шаги приблизились к его койке и замерли. Кто-то остановился рядом с ним.

На Прохора будто дунуло сквозняком, стало холодно – он встрепенулся, поёжился. Воздух вокруг него наполнился странным запахом сырости и озёрной ряски.

Прохор весь затрясся, ему нестерпимо хотелось обернуться, посмотреть, кто стоит над ним. Он догадывался, но одновременно жутко боялся увидеть всё своими глазами.

– Василина? – шёпотом позвал Прохор.

Ответа не последовало. Прохор почувствовал, что тело его налилось неприятной тяжестью. Его как будто придавило к койке.

А потом снова послышались шаги. Лёгкие, невесомые, они удалялись от Прохора. Вот уже снова скрипнула входная дверь, и в доме всё стихло. Только спустя несколько минут парень осмелился обернуться, а после – встать с постели. Ноги его ступили в сырость, тянущуюся от его кровати до самой входной двери. Сырость эта пахла озёрной водой.

Прохор был уверен, что это она к нему приходила.

* * *

Следующей ночью утопленница снова пришла. Голые ступни прошлёпали по полу. Прохор хотел обернуться, но снова почувствовал, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Василина, ты? – хрипло выговорил он. – Я ждал тебя.

Несколько секунд в комнате было тихо, Прохор слышал, как за тонкой стенкой храпит отец, как под потолком скребётся мышь, как по окнам стучит мелкий дождь. А потом его плеча коснулось что-то мокрое, холодное. Прохор вздрогнул и почувствовал, что Василина легла рядом с ним в кровать, обняла его своими тонкими, ледяными руками.

Она прижалась к его спине, и рубаха тут же промокла насквозь. Прохор задрожал, когда упругая девичья грудь упёрлась ему в спину. Но дрожь его была вызвана вовсе не холодом – по его телу пошли жаркие волны, одна за другой, они заставляли его терять разум от любви.

Прохор перестал понимать, где он находится. Он застонал, когда на лицо его упали густые рыжие волосы, пропахшие озёрной водой, а мягкие губы возлюбленной коснулись его шеи. Страх ушёл, испарился, осталась лишь страсть, жгущая изнутри душу. Не в силах больше сдерживать её, Прохор обернулся и взглянул в лицо той, что вернулась к нему после смерти. Вернулась, потому что их любовь была сильнее смерти.

Прохор смотрел на Василину: это была одновременно она и не она, что-то изменилось в ней, когда жизнь безвозвратно покинула её тело. Она смотрела на него безжизненными глазами, её прекрасное лицо застыло неподвижной маской, кожа отдавала зеленью, некогда яркие веснушки поблекли, стали бесцветными. Но всё же это была его Василина – та, без которой он не мог жить.

– Василина… – прошептал Прохор, жадно впиваясь ртом в приоткрытые влажные губы мёртвой невесты.

Его руки заледенели от холода, идущего от тела любимой, но он не замечал этого. Он тонул в омуте собственной страсти, захлёбываясь холодной, равнодушной, пахнущей тиной любовью утопленницы…

Глава 5

Помешательство Прохора

Утром, едва открыв глаза, Прохор решил, что Василина и то, что между ними случилось ночью, ему приснилось. Слишком уж сказочно всё было. До того сказочно, что не могло быть реальностью. Но, поднявшись, он обнаружил, что вся его постель мокрая, а рядом с кроватью натекла целая лужа воды. Пока мать хлопотала по хозяйству и ничего не замечала, он быстро снял с себя рубаху, поменял простынь и вытер сырость на полу.

– Что-то ты бледен сегодня, сынок. Не захворал ли? – поинтересовался отец, садясь за стол.

Прохор тоже сел, взял ложку и стал ковырять кашу – есть совсем не хотелось, кусок не лез в горло.

– Всё в порядке, батя. Я здоров, просто спалось неспокойно. Аж вспотел весь, постель пришлось менять.

– Утопленница, поди, мучает? Не снится? – спросила мать, подойдя к столу, чтобы положить мужчинам хлеб. – Ты, если что, Проша, не молчи!

Прохор поперхнулся, закашлялся, вспомнив ночной визит Василины. Фёдор же укоризненно взглянул на жену.

– Вот ты, баба! Никогда у тебя рот не закрывается, – возмутился он. – Что за ерунду болтаешь? Дай нам поесть спокойно!