Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

Он попытался представить, как Адольф Гитлер покончит с собой, столкнувшись с какой-нибудь катастрофой. Вряд ли это снова прозвучало в его голове. Первый фюрер наверняка схватил бы маузер какого-нибудь солдата и продолжал бы стрелять в своих врагов, пока, наконец, не упал. Самоубийство было выходом для труса.

Генрих Анелевич — как и собственный Генрих Друкера, названный в честь Генриха Ягера, которым они оба восхищались, — держал своего питомца беффеля. Маленький зверек из Дома повернул одну глазную башенку в сторону Друкера. Он открыл пасть. “Звуковой сигнал!” — сказал Пансер, почти как если бы это была игрушка для выжимания. Уголки рта Друкера невольно приподнялись на несколько миллиметров. Это действительно был один из самых нелепо дружелюбных звуков, которые он когда-либо слышал.

Генрих Анелевич почесал беффеля между глазными башенками и под подбородком. Пансеру это понравилось, и он снова сказал: “Бип!”. Мальчик заговорил с ним по-польски. Друкер понятия не имел, что он сказал; он никогда не знал больше нескольких слов на этом языке, и он давно забыл их. Затем Генрих Анелевич перешел на идиш и обратился к нему: “Знаете, если бы не Пансер, нас, возможно, никогда бы не нашли".

“Да, я действительно знаю это. Я был с твоим отцом, когда он услышал его, — ответил Друкер. “Я не знал, что это был за шум. Но он сделал это.”

“Ты мог бы сбить меня с ног пером”, - сказал Мордехай Анелевич. “Это была удача, ничего больше. Но иногда, когда у тебя больше ничего нет, тебе улыбается удача.”

“Ты не можешь просто взять это. Если ты его получишь, хватай его обеими руками", — сказал Друкер, и в нем заговорил солдат. Если бы там не было Берты и Мириам Анелевич, он мог бы выразиться более приземленно.

”Послушайте", — сказал Мордехай Анелевич. “Я разговаривал с тем мужчиной по имени Горппет, у которого был Пансер. Он знает, что я Большой Уродец”, - он использовал язык Расы, чтобы сказать это, — “Ящерицы хотят быть счастливыми. Я попросил его оказать вам любую возможную помощь. Он тоже офицер разведки, так что все, что они услышат, он может прибрать к рукам. Надеюсь, это принесет тебе хоть какую-то пользу.”

“спасибо”. Друкер кивнул. “Это… чертовски мило с твоей стороны, учитывая все обстоятельства”.

“Учитывая все обстоятельства”. Анелевич смаковал эту фразу. “Здесь многое нужно обдумать, хорошо, герр полковник. Вот рейх, за который вы сражались. Но есть еще твоя жена и твои дети. И вы освободили Ягера из СС, говорите вы мне, и если бы вы этого не сделали, Лодзь поднялась бы в 1944 году, а не этой весной. Мы с Бертой были бы мертвы, и первый раунд борьбы мог бы продолжаться и закончиться разрушением всего мира. Так что я не провел много бессонных ночей, беспокоясь об этом”.

“Спасибо", ” снова сказал Друкер. Этого, казалось, было недостаточно. Он протянул руку. Анелевич пожал ее. Берта Анелевич обняла его, что застало его врасплох. Ни одна женщина не делала этого с тех пор… с тех пор, как он в последний раз видел Кэти, до того, как началась драка. Слишком долго. Боже, слишком долго. Грубо он сказал: “Я сейчас иду в лагерь”. “Удачи”, - хором сказали они позади него.

Он уже повидал слишком много лагерей беженцев, чтобы этот мог преподнести какие-то сюрпризы. Палатки. Люди в поношенной одежде. Еще больше потрепанной одежды, развешанной в качестве белья. Запах уборных и немытых тел. Унылый, апатичный взгляд мужчин и женщин, которые не думали, что все когда-нибудь станет лучше или может когда-нибудь снова стать лучше.

В центре лагеря, как и во всех этих лагерях, стояла палатка с развевающимся над ней флагом Красного Креста. Мужчины и женщины — в основном это были бы женщины — в нем были бы чисты. У них была бы чистая одежда, свежая одежда, одежда, которую они могли бы сменить. Им бы не понравился любой, кто вошел бы в их царство, не отдав им всего должного.

Когда он нырнул за полог палатки, то услышал ритмичное постукивание. У кого-то там была пишущая машинка. Это был не компьютер, но все равно верный признак превосходства посреди лагеря беженцев. Несколько женщин — конечно же, все они были вычищены до блеска — оторвались от своих важных дел, которыми они занимались, чтобы окинуть его взглядом. Судя по выражению их лиц, он не прошел проверку. Они, вероятно, приняли его за одного из тех людей, которым они должны были помочь.

“Да?” — сказал один из них. "что это?" Судя по ее тону, это не могло быть таким срочным, как бланки, которые она заполняла. Да, она, должно быть, приняла его за здешнего заключенного.

“Я здесь, чтобы найти свою семью. Моя жена. Мои сыновья. Моя дочь. Друкер. Катерина-Кэти. Генрих. Адольф. Клаудия.” Друкер оставался вежливым и деловым.

"ой. Один из тех.” Женщина кивнула. Теперь она знала, в какой ячейке ему место. Она вытащила бланк из коробки на столе позади себя и сказала: “Заполните это. Заполните его очень тщательно. Мы будем искать. Если мы найдем их в наших записях, вы будете уведомлены".