Ответный удар (Послешок)(Повторные толчки)

Нет, не совсем все ее тело. Из каждого глаза скатилось по слезинке и покатилось по ее щекам. Она не знала, что там были слезы, пока они не упали. Когда эти первые двое сделали это, они как будто открыли шлюзы. Слезы текли по ее лицу. Слизь потекла из ее маленькой тупой мордочки; она всегда ненавидела это.

Она, спотыкаясь, подошла к диспенсеру для салфеток, схватила одну и попыталась вытереть лицо и вытереть слизистую слизь. Чем больше она вытирала себя, тем больше капало слез и тем больше текло слизи. Наконец она сдалась и позволила своему телу делать то, что оно будет делать, пока оно наконец не решило, что с него хватит.

Это заняло удивительно много времени. Когда спазмы наконец прекратились, она немного наклонилась, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Она ахнула в ужасе и тревоге. Она действительно не знала, что ее мягкая, лишенная чешуи кожа может так опухнуть и обесцветиться вокруг глаз, или что белая часть этих глаз может стать такой красной. Она всегда была уродливой по сравнению с мужчинами и женщинами этой Расы, но сейчас она выглядела необычайно отвратительно.

"Но Джонатан Йигер сказал, что я не уродина", — подумала она. Он сказал, что я сексуально привлекательна для диких тосевитов, и доказал это тем, что испытывал ко мне влечение.

Мысли о Джонатане Йигере вызвали новый приступ слез и выделения слизи из носа. К тому времени, как она закончила, она выглядела еще уродливее, чем раньше, и она бы не поверила, что такое возможно.

Наконец, второй спазм закончился. Кассквит с отвращением отшатнулся от зеркала. Она снова и снова умывалась водой. Это кое-как уменьшило отек, но недостаточно. Она полагала, что ее кожа в конце концов придет в норму. Но сколько времени это займет?

"Прежде чем мне снова придется идти в трапезную, пожалуйста", — подумала она, обращаясь с молитвой к духам прошлых Императоров. Поскольку Томалсс спустился на поверхность Тосева-3, ей вряд ли придется кого-нибудь видеть до тех пор. Кто искал младшего, очень младшего психолога, отличающегося от любого другого гражданина Империи на Тосеве 3 или вокруг него?

Ей хотелось, чтобы у нее было место, где можно было бы спрятаться даже от самой себя. Еще больше ей хотелось, чтобы у нее было место, где можно было бы спрятаться от электронного сообщения Джонатана Йигера. Не то чтобы он сказал в этом какую-то неправду. Он этого не сделал. Он упомянул, что, вероятно, заключит соглашение о постоянном спаривании, как только вернется на поверхность Тосева 3. Однако Кассквит не ожидал, что он сделает это так скоро.

“Это несправедливо”, - сказала она вслух. Джонатан Йигер продолжал бы потакать нормальной сексуальности тосевитов. Он спарился бы с этой женщиной Карен Калпеппер, когда бы ни захотел, на долгие годы вперед. Он совсем забудет о ней, Кассквит, а если и вспомнит, то лишь на короткие мгновения удовольствия.

Ярость заполнила ее вместо отчаяния. Чего ей ждать в ближайшие годы? Эта каморка. Ее собственные пальцы. Воспоминания о кратком, слишком кратком контакте с другим представителем ее вида. Как долго, как часто она могла прокручивать эти воспоминания в уме, прежде чем они начали стираться или истончаться?

“Это несправедливо”, - повторила она, на этот раз совершенно другим тоном. Гнев горел в ней. Она добавила выразительный кашель.

Если бы перед ней был Джонатан Йигер, она бы высказала ему часть своего мнения — большую, с зазубренными краями. Он поднялся сюда, получил с ней сексуальное удовольствие, а затем спустился на поверхность Тосева-3, чтобы возобновить свою обычную жизнь? Как он посмел?

Она задавалась вопросом, была ли когда-нибудь какая-нибудь Большая Уродливая женщина предана так, как она была, с тех пор, как вид развил такой интеллект, как у нее. Она сомневалась в этом. Джонатан Йигер, несомненно, изобрел уникальный способ сыграть на чувствах того, кто был, кто не мог не быть наивным.

Она поспешила к компьютеру, чтобы точно сообщить ему, что она о нем думает, но в последнюю минуту воздержалась. Во-первых, она не хотела доставлять ему удовольствие, зная, что ему удалось ранить ее. Во-вторых, она все еще уважала его отца. Она не хотела, чтобы Сэм Йигер читал неприятное сообщение, предназначенное для его детеныша. В том, что сделал его детеныш, не было его вины. Он, конечно, никогда бы не сделал такого с женщиной — или с женщиной.

Но что это оставило ей? Ничего, кроме угрюмого согласия. Ничего, кроме жизни воспоминаниями. Этого было недостаточно.

Кассквит щелкнула пальцами. Джонатан Игер научил ее делать это. Пока она игнорировала это, наслаждаясь тихим звуком ради него самого. “Я могу поднять еще одного мужчину с поверхности Тосева-3. Я могу получать свое собственное удовольствие.”

"Мне придется поговорить об этом с Томалссом", — подумала она. Ему тоже лучше не говорить мне "нет".