Ожерелье и тыква-горлянка

Судья выпустил хрупкое запястье, открыл плоскую шкатулку и извлек бланк для рецеп­та. Подозвав первую придворную даму, он выбрал с подноса кисть и быстро набросал рецепт: небольшая доза эфедрина и успокаи­вающее.

— Распорядитесь немедленно приготовить это снадобье, — велел он дочери Гортен­зии. — Я уверен, что оно очень хорошо по­действует на больную.

Он захлопнул шкатулку и направился к двери. Молодая дама в молчании провела его через двор к мосту и удалилась, ограни­чившись простым «до свидания».

По ту сторону канала судью ждал тучный евнух.

— Вы недолго пробыли, доктор, — заме­тил он с удовлетворением.

Толстяк провел судью по многочисленным коридорам к тому выходу, где его уже ждал паланкин.

Откинувшись на мягкое сиденье, судья Ди перебрал в уме подробности необычного разговора. Принцесса сообщила ему только факты, и ничего более. Очевидно, с этой странной кражей были связаны какие-то де­ликатные обстоятельства, о которых прин­цесса не могла или не хотела говорить по­дробно. Вместе с тем судья явственно ощу­щал, что факты в этом деле значили гораздо меньше, чем недосказанное принцессой. Она уверена, что кража совершена кем-то посто­ронним. Но у вора непременно должен быть сообщник во Дворце, ибо грабитель заранее знал, что принцесса будет находиться в Па­вильоне в определенный час, к тому же ему как-то дали знать, что она сняла ожерелье и положила его на угловой столик. Только тот, кто мог наблюдать за принцессой из укромного места, находясь во Дворце, сумел бы подать сигнал вору, ждавшему в малень­кой лодке внизу под Павильоном.

Судья нахмурился. На первый взгляд по­добный замысел казался очень рискованным и излишне сложным. Даже если принцесса имеет привычку стоять в полночь около окна, ее наверняка почти все время сопровождают одна или несколько придворных дам. Да и похитители вряд ли стали бы держать внизу лодку каждую ясную лунную ночь! Не стоит забывать и о том, что стены Дворца денно и нощно охраняются гвардейцами, которые ра­но или поздно обнаружили бы любую лод­ку, маячившую под Павильоном. Чем боль­ше судья раздумывал, тем меньше ему все это нравилось. Все казалось слишком замыс­ловатым! Очевидно было лишь одно: прин­цесса обратилась за помощью к судье, по­скольку подозревала, что кто-то из ее непо­средственного окружения имеет отношение к краже. Именно поэтому она нуждалась в сы­щике, у которого не было связей во Дворце и которого никто не мог бы заподозрить в том, что он занимается поисками ожерелья. Этим объясняется и поставленное ею условие полной секретности. Жаль, что принцесса не сообщила ему хотя бы в общих чертах, как устроена занимаемая ею часть Дворца. Преж­де всего, очевидно, следует взглянуть на се­верную стену с реки и изучить место, где расположен Павильон и прилегающие к нему окрестности.

Судья вздохнул. Ладно, теперь он может хотя бы не беспокоиться по поводу того, что попал во Дворец под фальшивым предлогом или что сказал неправду Главному Евнуху. Документ, спрятанный в вороте его одеж­ды! является красноречивым доказательст­вом того, что судья действует в соответствии с безотлагательными указаниями принцес­сы. Стало понятным и поведение Сю. Хит­рец, должно быть, знал о краже от своего непосредственного господина — начальника императорской гвардии Кана, который на­верняка принимал участие в расследовании. И Сю порекомендовал его, судью, как лицо, способное полностью взять на себя секретное расследование. Судья уныло усмехнулся. Этот негодяй умело обвел его вокруг пальца!

Носилки опустили на землю, занавески от­дернули. Судья вновь очутился во дворе, где его пересаживали в дворцовый паланкин. Гвардеец резко сказал ему:

— Следуйте за мной. Мне приказано до­ставить вас к его превосходительству началь­нику дворцовой охраны.

Судья Ди закусил губу. Если сейчас его разоблачат, он не оправдает доверия прин­цессы, даже не приступив к выполнению по­рученной ему задачи. Его ввели в помещение с высокими потолками. В центре за богато инкрустированным письменным столом, за­валенным бумагами, сидел худой широкопле­чий человек. Аскетизм сурового лица подчер­кивали седые усы и клочковатая бородка. На голове у него была черная шапочка с кры­лышками, обшитая золотым кантом, а одет он был в платье из жесткой коричневой пар­чи. Казалось, он целиком погружен в изуче­ние лежавшего перед ним документа. Дородный придворный в голубом платье и голов­ном уборе советника стоял за креслом, читая тот же документ через плечо сидевшего. Пе­ред письменным столом столпилось более де­сяти придворных. Одни держали шкатулки с бумагами, другие — громоздкие папки с личными делами. Когда судья склонил голо­ву и поднял руки в почтительном приветст­вии, он ощутил, как взгляды собравшихся впились ему в спину.

— Доктор Лян прибыл, ваше превосхо­дительство, — доложил гвардеец.