Ожерелье и тыква-горлянка

— Простите меня, сударь. Я вела себя, как глупая девчонка. Но что правда, то прав­да—вы мне нравитесь, и мне очень хотелось бы, чтобы вы взяли меня с собой в столицу.

Он откинулся на корме. Пустота в голове исчезла, теперь он чувствовал только уста­лость, необыкновенную усталость. Помолчав, он сказал:

— Я нравлюсь вам только потому, что напоминаю о том счастливом, беззаботном времени, когда вы жили в доме вашего отца, Папоротник. Поскольку вы мне тоже нрави­тесь, я хотел бы видеть вас счастливой с каким-нибудь достойным молодым челове­ком. Но я всегда буду помнить вас. И, ко­нечно же, не только потому, что вы были мне столь надежной помощницей.

Она тепло улыбнулась:

— Вы нашли то, что искали, сударь?

— И да, и нет. Я надеюсь, что завтра смогу сказать вам больше.

Скрестив руки на груди, судья вновь мыс­ленно вернулся к разговору с госпожой Гор­тензией. Да, он попытается обдумать, как отыскать ожерелье, но только после того, как осмыслит все те тревожные данные, ко­торые только что получил. Судья был уве­рен в том, что счетовод спрятал жемчуг где-то в «Зимородке» либо поблизости от гос­тиницы. Иначе он не стал бы туда возвра­щаться, рискуя встретиться с людьми Лана. Тай Мин знал, что рано или поздно Лан Лю и его люди уедут на юг, и тогда настанет день — он получит возможность вернуться за ожерельем из деревни Шили.

Причал был почти таким же пустынным, как в момент их отплытия, но сейчас в свете луны на гальку легли призрачные тени.

— Я пойду вперед, — сказал он. — При первых же признаках опасности прячьтесь куда-нибудь или ныряйте в глухой переулок.

Но им удалось добраться до переулка по­зади «Зимородка», никого не встретив на своем пути. Проскользнув через кухонную дверь, судья внезапно почувствовал, что го­лоден как волк.

— Вы сегодня ужинали? — спросил он и, когда она кивнула, захватил с кухонного стола деревянную миску с холодным рисом и тарелку с солеными сливами.

— Включите в счет, — пробормотал он. Папоротник подавила смешок. Пересекая

зал, они услышали бряцание оружия на га­лерее. Гвардейцы стаяли на своем посту. На цыпочках поднявшись наверх, судья и Па­поротник расстались на пороге его комнаты.

Судья зажег свечу и переоделся в чистый ночной халат. К своему удовлетворению, он обнаружил, что чайник в корзинке еще тёп­лый. Усевшись в кресло около стола, он сменил пластырь на ране. Используя крыш­ку деревянной миски как тарелку, судья скатал на ней шарики из холодного клейко­го риса. Украсив их сливами, он съел это простое солдатское блюдо с огромным аппе­титом, затем запил несколькими чашками чаю. Утолив таким образом голод, судья взял в руки с бокового столика тыкву-гор­лянку и растянулся на постели, опираясь на высокое изголовье. Завязывая и развязы­вая красный шнурок на тыкве, он попытал­ся привести в порядок свои мысли.

Заговор с ожерельем теперь стал ему ясен во всех его гнусных подробностях. Дворцо­вые интриганы хотели опорочить начальни­ка императорской гвардии Кана, чтобы не позволить ему стать зятем Императора, а также повергнуть принцессу в смятение пе­ред отъездом в столицу. Госпожа Гортензия упомянула Главного Евнуха и Вэнь Туна как возможных участников заговора. Но остается еще одно высокое должностное ли­цо — это сам Кан. И о нем судья почти ничего не знает, известно лишь, что прин­цесса влюблена в него, а его помощник командир Сю отзывается о Кане с восхище­нием. Но ведь и принцесса, и Сю неравно­душны к Кану. Дворцовые заговорщики об­виняют Кана в том, что у него есть на сто­роне любовница. На первый взгляд это обвинение представляется злостной клеве­той. Тем не менее не следует забывать о том, что опытные интриганы обычно стараются избегать беспочвенных наветов. Подобные люди предпочитают лишь слегка исказить события, добавляя одно-два слова к дейст­вительно сказанному или переставив акцен­ты. Исключать возможность того, что у Ка­на где-то имеется дама сердца, ни в коем случае нельзя. Даже если он не брал оже­релья, это вовсе не означает, что сам Кан не может быть косвенно причастен к краже.

Искусству извлекать пользу из планов вра­га учат все трактаты по военному делу. В ту самую ночь Кан был вместе с принцессой. Возможно, они стояли вдвоем у окна, и прин­цесса положила ожерелье на столик, прежде чем уйти в соседнюю комнату через круглую дверь. Тай Мину оставалось только протя­нуть руку через окно, чтобы схватить ожере­лье. Может быть, между Калом и Тай Мином произошло столкновение?

Очень трудно определить, какая именно дворцовая клика стремится уничтожить его, судью Ди. Люди, присланные госпожой Гор­тензией в «Зимородок», носили черную фор­му служб Главного Евнуха. Но такая же фор­ма была на носильщиках, которые высадили судью в лесу, отдав его тем самым в руки убийц. Двое, пытавшиеся арестовать его поз­же, были в форме дворцовой охраны. Но и это ни о чем не говорит, ибо этих людей мог нанять некто, не являющийся их непосредст­венным начальником. Сам Кан в том числе.