Ожерелье и тыква-горлянка

Будет, конечно, очень трудно найти таин­ственного господина Хао. Единственная ули­ка, ведущая прямо к заговорщикам, — это те беспорядки, которые были устроены на тер­ритории Дворца в ночь кражи. Нужно иметь в виду это обстоятельство на случай, если он когда-нибудь получит право на официаль­ное расследование во Дворце, используя ту власть, которую дает ему императорский эдикт.

Судья крепко сжал в руках тыкву-горлян­ку. Все эти размышления не дают ответа на самый главный вопрос: что делал Тай Мин после того, как украл ожерелье, и до того, как его поймали на дороге люди Лана. Не­обходимо еще раз мысленно проследить дей­ствия счетовода, начиная с тех мотивов, которые заставили его ввязаться в эту ис­торию. Удрученный убийством Лана, судья начал подозревать, что его первоначальные предположения о побудительных мотивах действий Тай Мина оказались совершенно неправильными, ибо в конце концов выяс­нилось, что госпожа Вэй вовсе не отправля­лась в деревню Шили. Теперь, поразмыс­лив, судья вновь пришел к убеждению, что в своей основе его соображения верны.

Папоротник сказала, что Тай Мин глубоко восхищался госпожой Вэй, и, хотя судья ста­вил под сомнение ту оценку, которую дала Папоротник своей тетке, девушка определен­но не могла ошибиться в отношении Тай Ми­на, своего ровесника. Возможно, счетовод ка­ким-то образом прознал, что госпожа Вэй подумывает о том, чтобы оставить своего ску­пого мужа, и, сказав ей, что тоже хотел бы уехать, предложил отправиться в деревню Шили. Тай Мин надеялся, что со временем он уговорит госпожу Вэй поселиться с ним вместе и вести общее хозяйство, а для этого ему нужны были деньги. Серебро, которое пообещал Лан, составляло довольно незначи­тельную сумму, и Тай Мин, юноша хитрый, возможно, догадался, что Лан так или иначе обманет его. По этой причине счетовод и ре­шил оставить себе ожерелье. По словам Па­поротника, Тай Мин был не слишком об­разован: он просто не мог себе представить последствия кражи императорского сокрови­ща, полагая, как многие простые люди, что

Император настолько богат, что вряд ли даже заметит исчезновение ожерелья.

Вполне понятно также, почему госпожа Вэй не поехала в деревню Шили. Пообещав Тай Мину встретиться с ним, она лишь под­шутила над юношей для того, чтобы изба­виться от его ухаживаний. На самом деле она убежала с неким третьим лицом, пока неизвестным. Лицом, с которым счетовод, возможно, был знаком и встретился на об­ратном пути из Дворца. Все эти соображе­ния, однако, пока несущественны, ибо Тай Мин не передавал ожерелье третьему чело­веку, кем бы тот ни был. Если бы юноша сделал это, то обязательно назвал бы этого человека под пытками. Тай Мин выстоял только потому, что ожерелье действительно было в его распоряжении, он надеялся на невозможное — выжить и обладать драго­ценностью.

Судья поднял горлянку на вытянутых ру­ках и пристально посмотрел на нее. Он вспомнил слова Наставника Тыквы о значи­мости внутренней пустоты. Для того чтобы отыскать ожерелье, нужно стать полым, от­решиться от себя и поставить себя на место счетовода. Надо было стать Тай Мином и зажить его жизнью. Судья закрыл глаза.

Он представил себе, что сидит в зале вни­зу за конторкой на высоком стуле. Получая жалкие гроши от своего скупого хозяина, Тай Мин проводил там время с раннего ут­ра до позднего вечера, позволяя себе одно-единственное развлечение — редкие прогул­ки на рыбалку в те дни, когда в гостинице было мало постояльцев. Но у юноши име­лась и ежедневная радость: он маг постоян­но любоваться обожаемой женщиной, госпо­жой Вэй. Жена хозяина, скорее всего, про­водила в зале много времени, ибо, по словам владельца «Девяти облаков», принимала са­мое деятельное участие в жизни гостиницы. Тай Мин, конечно же, пользовался любым случаем поговорить с хозяйкой, хотя такая возможность выпадала не очень часто. Гос­подин Вэй следил за тем, чтобы его слуга не пренебрегал своими обязанностями за конторкой — разбирал бумаги, считал на счетах, подводил итоги красной тушью... Красной тушью!

Судья Ди открыл глаза. Вот обстоятель­ство, заслуживающее внимания. Тай Мин пометил дорогу к деревне Шили красной тушью. Карта, должно быть, хранилась в одном из ящиков конторки, поскольку ее держали под рукой для удобства постояль­цев. Наверху во флигеле у Тай Мина вряд ли имелся брусок красной туши с тушечницей для ее растирания. Это значит, что Тай Мин сделал пометки на карте, сидя за кон­торкой. Небо, не здесь ли таится разгадка? Судья сел на кровати, отложил тыкву-гор­лянку и задумчиво потер шею. Он решил осмотреть конторку.