Ожерелье королевы

— Не мною ли? — спросил г-н де Роган высокомерно.

— Монсеньер, мы этого, разумеется, не хотим сказать.

— Так в чем же дело?

— Монсеньер, во имя Неба, дайте какое-нибудь объяснение.

— Подождите, пока я сам его получу.

— Но, монсеньер, что нам ответить королеве? Ведь ее величество также бранит нас.

— А что она говорит?

— Она говорит, что ожерелье у вас или у госпожи де Ламотт, а не у нее.

— Что ж, — сказал кардинал, бледный от стыда и гнева, — идите скажите королеве… Нет, не говорите ей ничего. Довольно скандала. Но завтра… — завтра, слышите ли? — я буду служить в версальской часовне; приходите, вы увидите, как я подойду к королеве, буду говорить с ней, спрошу, не у нее ли ожерелье, и услышите, что она ответит… Если она будет отрицать, глядя мне в глаза… тогда, господа я заплачу́ — я Роган.

Вслед за этими словами, произнесенными с величием, о котором неспособна дать представление обычная проза, принц отпустил обоих компаньонов, которые вышли, пятясь и подталкивая друг друга локтями.

— Итак, до завтра, — пролепетал Бёмер, — не так ли, монсеньер?

— До завтра, в одиннадцать часов, в версальской часовне, — ответил кардинал.

XVIII

ФЕХТОВАНИЕ И ДИПЛОМАТИЯ

На следующий день, около десяти часов, в Версаль въезжала карета с гербом г-на де Бретейля.

Те из читателей этой книги, кто помнит историю Бальзамо и Жильбера, вероятно, не забыли, что г-н де Бретейль, соперник и личный враг г-на де Рогана, давно выжидал случая нанести смертельный удар своему противнику.

Дипломатия имеет то преимущество перед фехтованием, что в этом последнем искусстве ответный удар — удачный или неудачный — должен быть нанесен без промедления, между тем как дипломаты имеют в своем распоряжении целых пятнадцать лет, а если понадобится, и более, чтобы приготовить ответный удар и сделать его по возможности смертельным.

Господин де Бретейль, испросивший у короля аудиенцию час назад, застал его величество одевающимся к мессе.

— Великолепная погода, — весело сказал Людовик XVI, как только увидел входящего в кабинет дипломата, — настоящая погода для Успения: поглядите, на небе ни облачка.

— Я в отчаянии, что должен омрачить спокойствие вашего величества, — ответил министр.

— Ну, — воскликнул король, начиная хмуриться, — плохо же начинается день! Что такое случилось?

— Ваше величество, я очень затрудняюсь, как сообщить вам то, что желал бы… тем более это, на первый взгляд, не входит в мое ведение. Речь идет о краже, которая должна была бы касаться начальника полиции.

— Кража! — сказал король. — Вы хранитель печатей, а воры всегда в конце концов попадают в руки правосудия. Это касается господина хранителя печатей, то есть вас; говорите.

— Что ж, ваше величество, речь идет вот о чем. Ваше величество слышали про бриллиантовое ожерелье?

— Принадлежащее господину Бёмеру?

— Да, ваше величество.

— То, от которого королева отказалась?

— Именно.

— Благодаря этому отказу у меня есть прекрасный линейный корабль «Сюфрен», — сказал король, потирая руки.

— Так вот, ваше величество, — сказал барон де Бретейль, оставаясь равнодушным к тому удару, который намеревался нанести королю, — это ожерелье украдено.

— А, очень жаль, очень жаль, — сказал король. — Дорогая вещь; но эти бриллианты легко узнать. Раздробить их на части значило бы потерять плоды кражи. Их оставят целыми, и полиция найдет их.

— Ваше величество, — прервал его барон де Бретейль, — это не простая кража. Ходит много разных слухов.

— Слухов! Что вы хотите сказать?

— Ваше величество, говорят, что королева оставила у себя ожерелье.

— Как оставила? Она отказалась от него при мне, не пожелав даже взглянуть на него. Это безумие, нелепость, барон; королева его не оставила у себя.

— Ваше величество, я употребил не настоящее слово. Клевета так мало щадит коронованных особ, что выражения, в которые ее облекают, слишком оскорбительны для королевского слуха. Слово «оставила»…

— Послушайте, господин де Бретейль, — с улыбкой сказал король, — я надеюсь, никто не говорит, что королева украла бриллиантовое ожерелье?

— Ваше величество, — с живостью возразил г-н де Бретейль, — говорят, что королева тайно возобновила переговоры о покупке ожерелья, прекращенные ею при вас; говорят — излишне повторять вашему величеству, насколько я, движимый чувством почтения и преданности, презираю эти гнусные предположения, — итак, говорят, что ювелиры получили от ее величества королевы расписку в том, что она оставляет у себя ожерелье.

Король побледнел.