Ожерелье Зоны

– Давай уже, – Гриф пристально наблюдал за его действиями. Пистон вдавил другую кнопку. Натужно, рывками стартер закрутил маховик. Постепенно с паузами двигатель стал схватывать. Затем все чаще, дольше, и скоро заработал самостоятельно, набирая обороты. Пистон отпустил кнопку. Он ждал еще секунд пять, а когда на громкий рокот дизеля из корпуса посыпали махновцы, опустил ручной тормоз, включил фары, дернул рычаг переключения скоростей, вдавил педаль акселератора. БТР дернулся и покатился прямо на людей. Лицо наемника скривилось в мстительной, злой гримасе.

– Вот вам, шакалье облезлое, за Жеку, – скрежетал он. БТР немного подбросило, словно наехал на кочку, – за Чека, – наемник подработал рулевым колесом вправо. Раздался истошный вопль. Затрещали автоматы, – за Бертолета, – защелкали по броне пули. Машина взревела, рванулась вперед, снесла ворота, с дребезгом прокатила по створе и, как дикий зверь, вырвавшийся на свободу, неудержимо устремилась в темноту ночи, выбрасывая напоследок густое облако выхлопа.

На неровностях машину подбрасывало и переваливало. Жесткая подвеска едва сглаживала неровности. Желтые круги света прыгали по сухой траве, вырывая из темноты колесный след. Узкую колею «батона» Пистон старался пропускать под днищем. Он скинул обороты и был готов в любой момент отвернуть от аномалии.

– Ява, глянь по ящикам, сколько боекомплекта? – Гриф обернулся, посмотрел на патронные ящики, прикрепленные к правому борту. Затем развернулся в другую сторону, взглянул на башенную установку, окинул салон в целом. «Да, уж, – подумал он, глядя на пустующие крепежи, – малость распатроненный».

– Шмальни по этим уродам с башни, – крикнул Пистон Алексею, не отрываясь от дороги.

– Никуда он шмалять не будет, – веско сказал Гриф. Пистон быстро взглянул на него, затем вновь вернулся к смотровому люку.

– Ящик, Ява, вот этот, что слева, открой.

Машину раскачивало из стороны в сторону, любое действие приходилось корректировать и цепляться за выступы, коих в салоне было предостаточно. Алексей отстегнул замки, поднял крышку.

– Здесь лента для большого пулемета, – сказал он, рассматривая поблескивающие в полумраке крупнокалиберные патроны.

– Понял, – Гриф кивнул.

– Ява, – позвал он спустя некоторое время, – проползи по скамейке, открой верхний люк, посмотри назад.

Согнувшись под низким потолком, придерживаясь за трубу, на которую были накручены гофрированные противогазные шланги, Алексей стал пробираться в десантный отсек.

– Не на чем им гнаться, – проговорил Пистон, поняв, с какой целью Гриф послал парня. – Уазик на ремонте. После твоего кувырка его только и чинили. Сделаем, день-другой покатаемся, потом он на нас.

Глава 8. Разговор в буфете

В институтских архивах Чаушев не нашел мало-мальски стоящей информации. Из разговора с подозрительным, обремененным подпиской о неразглашении младшим научным сотрудником Сошиным, обильно смачивая его «Чивасом», с горем пополам удалось выяснить следующее. Проект засекретили четыре года назад после неудачных испытаний. «Нарвал», по сути, спутниковая программа смежников из какого-то НИИ по агрессивным средам. Их НИИВР на едином концепте ядерной силовой установки разрабатывал три типа механизмов: гусеничный, шагающий и летательный.

– Все очень, очень секретно, – Сошин гнулся к уху капитана, обдавая щеку теплым дыханием и перегаром, шептал: – Новые технологии. Понимаешь, сверхновые, – через толстенные линзы очков классический задрот и ботаник таращился на капитана покрасневшими глазами. – Искусственный интеллект, квантовая механика, пластиковая электроника, микро-нанотехнологии, и все это замешано на артефактах. Каково, а?!

Он смотрел, не моргая, на Чаушева и ждал чего-то. Потом вдруг засуетился, заморгал, завертел головой по сторонам, встал и, скомканно попрощавшись, пошел к выходу, все ускоряя шаг. А за несколько метров до входной двери и вовсе побежал из буфета.

На них не обратили внимание. Редкие посетители коротали тоскливый вечер в неуютном помещении с прилавком, зарешеченными окнами, стенами, оббитыми вагонкой, и пыльными шарами-люстрами под беленым потолком.

Капитан смотрел ему вслед и сожалел. Уже после первого стакана и пятиминутного общения он понял, знает Сошин очень немногое, а деньги, уплаченные за дорогущий виски, потрачены впустую.

Он смотрел рассеянным, остекленевшим взглядом в зарешеченное окно, поверх бетонного забора на темное хмурое небо и допивал спиртное, когда к нему подсел Шарапкин. В приличном подпитии тот, хотя и старался делать вид, что оказался здесь не так просто и к капитану у него серьезный разговор, не мог скрыть своего алчущего взгляда на бутылку. Разговор не клеился, Чаушев ему не наливал, и прапорщик из кожи лез вон, чтобы заинтересовать начальника. И ему таки это удалось.