Ожерелье Зоны

– …Два дня назад чё было, – начал очередную попытку пьяненький Шарапкин. – Я под «медовым шафэ»… – Чаушев представил, как тот, пьяный в дрыбаган и, очень вероятно, обмоченный (в подобном виде он его встречал как-то), – …лежал на природе (-коей мог оказаться сорняк у забора) и лицезрел (– то есть таращился тупым расфокусированным взглядом), как на задок из «головного хауса» вынесли клетку. Из нее выпустили облезлую сявку, а из пузыря, прифигаченного к ошейнику, брызгала красная краска. На фига это надо, я не врубился. Зато дворнягу гоняли по внутреннему двору как сидорову козу, свистели, кидали бульники, – при чем здесь «зато» капитан не понял, но выяснять не стал. Прапорщик продолжал: – Она носилась и от страха выла. Когда краска закончилась, ее того, изловили, отстегнули ошейник и впихнули обратно. Во-о-от, – протянул Шарапкин и в очередной раз уставился на невзятую вершину. На этот раз горлышко наклонилось, и в еще невысохший стакан Сошина с приятным бульканьем вылилось немного янтарной жидкости. Они выпили не чокаясь.

– И это еще не все, – произнес Шарапкин, после того, как опорожнил тару и аккуратно поставил на стол. Глядя в сторону, как будто вовсе не слушая пустой треп, капитан небрежно взял пачку и потянул из нее сигарету. Шарапкин по-свойски дернул пальцем, показывая, что тоже не прочь побаловаться. Чаушев краем глаза заметил это движение. Сунул сигарету в зубы, а пачку подкинул под локоть прапорщику. Скоро они дымили в две трубы, и каждый набивал себе цену. Шарапкин был польщен вниманием и чувствовал себя на высоте. Уловил интерес начальника и тянул.

Хотя история заинтриговала капитана, вида он старался не показывать. Бутылка у его руки действовала на прапорщика все равно что поводок на болонку. Молчание затягивалось, сигареты тлели.

– Так вот, о чем это я? – не выдержал Шарапкин и покосился на виски. Капитан перехватил жадный взгляд и плеснул в стакан, поощряя слово.

– Ага, – возбудился охранник и употребил. Чаушеву показалось, что виски тот вдохнул, а не выпил, так это было сделано быстро, даже кадык не качнулся. – Значит, я того, лежу себе, лежу, за жизнь думаю. Задумался так и не заметил, как свечерело. Херак, снова двери заднего хода открываются, и вываливается оттуда… никогда не догадаешься кто, – Шарапкин озорно блестящим глазом посмотрел на капитана. Тот даже не повернулся в его сторону, продолжал скучно смотреть через решетку. Не смутившись, охранник продолжал: – Чучело оттуда в оранжевом комбезе вываливается, с такенным колпаком на башке, – Шарапкин показал размер, скруглив руки над головой. – За спиной у этого копатыча железный ранец, а в руках он держит пуху, от которой шланг тянется к этому самому ранцу. Врубаешься, кэп, о чем речь?

Чаушев не ответил. Его покоробила бестактность, допущенная охранником, кроме того, втягиваться в панибратство с забулдыгой, даже ради дела, он не собирался. Он долго лил себе в стакан виски, пока не заплескалось у краев, затем поставил бутылку. От такой расточительности (эдак скоро ничего не останется) у Шарапкина глаза полезли на лоб. Он осознал свой промах, но не находился, как исправиться. Облизал губы, несколько секунд таращился на колышущийся океан в стакане напротив, потом заговорил сиплым доверительным тоном:

– Я, конечно, извиняюсь за свою… фамильярность. Знаете ли, – он сконфуженно улыбнулся, взмахнул рукой, как бы призывая осмотреться, – обстановка навеяла. В общем-то, я к вам со всем уважением, товарищ капитан. Вы не подумайте… Он не договорил. Извинения были приняты, горлышко стукнулось о край его стакана, рождая волшебный звон бриллиантовой пыли. А потом забулькало. Хорошо так, на три пальца забулькало.

– Ваше здоровье, – охранник быстро взглянул на каменный профиль, затем поднес стакан к вытянувшимся в трубочку губам и быстро, в два больших глотка, опустошил. От удовольствия заулыбался, преданно, по-собачьи взглянул на благодетеля. Он, конечно, любил выпить и тратил на это много денег. В основном это была водка, по большей части паленая, так выходило больше. Виски все же оставалось непозволительной роскошью не только для него. Наверное, уже с год, едва он появлялся в буфете, как бутылка на верхней полки приковывала к себе взгляд. Вожделенно оглаживая литровую бутылку «Чиваса», пока стоял в очереди, прапорщик все намеревался ее купить, не сейчас, а может быть, в день зарплаты, на день рождения или на 23 февраля… Но, когда наступал урочный час, решал, что лучше приобретет «эконом» в большом количестве, чем одну «элит». Наслаждение вкусом того не стоило. Финал в итоге один: зачем тратиться и не факт, что окажется не контрафакт. И тут такой случай… Не паленая, факт. Хорошо идет, в ногу, парадным маршем.

Капитан кашлянул.