Озимандия (СИ)

— Вон твой кейс, — сказала она, указывая на него зажигалкой.

— Где? — Лорман стал шарить глазами по вагону. — Не вижу.

— Где, где? — передразнила она его. — Разуй глаза и посмотри, он прямо около твоих ног валяется.

Лорман нагнулся и поднял портфель с пола. Еще минута и у него в руках оказался маленький фонарик «Люмен» с довольно мощным световым лучом.

Слава богу, — облегченно вздохнул он, когда тонкий луч света уперся в противоположную стену вагона, — работает…

— А он мог и не работать? — удивилась Лика.

— Мог, наверное, — пожал он плечами. — Техника ведь…

— А зачем ты тогда его с собой таскаешь? — не унималась она.

— О-о, — протянул Лорман. — Ты замолчишь когда ни будь или нет, тебе, фонарик сейчас не нужен?

— Почему же? — искренне удивилась она. — Нужен и даже очень…

— Ну, вот и молчи тогда, — оборвал ее Лорман.

— Хорошо, только телефон дай.

— На, — Лорман снова залез в портфель, достал из него «мобильник» и протянул его Лике, — звони.

— Спасибо, — поблагодарила она и принялась набирать номер своего домашнего телефона, а затем и номер рабочего телефона матери.

— Твой, блин, тоже не ловит, — вернула она трубку хозяину. — И все-таки, — Лика проследила за лучом света, бродившего по пустому вагону, — где же мы с тобой оказались, что здесь ничего не работает, в какой такой заднице мира?

— Понятия не имею, — молодой человек подошел к двери вагона и принялся ее раздвигать, что на его удивление удалось сделать довольно легко, — но думаю, — почесал он за ухом, — что не дальше какого ни будь метрополитеновского отстойника.

— Ты уверен? А почему мы тогда стоим, судя по всему, посреди какого-то тоннеля? — Лика тоже подошла к двери и высунулась наружу. — Я хоть и не работник подземки, — она взяла из рук Лормана фонарик и пошарила им по закругленным, рифленым его сводам, — но мне кажется, что поэтому тоннелю должны ходить поезда, а не ремонтироваться в нем вагоны. Ты не находишь, что я права? — и она вопросительно посмотрела на Лормана, продолжающего все еще водить фонариком по стенам тоннеля.

— Может быть, — пожал тот плечами и сплюнул вниз, под колеса состава.

— А еще, тебе не кажется странным, что здесь очень тихо. Послушай, — Лика закрыла глаза и прислушалась.

Тишина, действительно, была потрясающей. Было такое ощущение, что все вымерло. В народе такую тишину называют, обычно, гробовой.

— Сюда не доноситься ни одного звука извне, полный вакуум, — Лика открыла глаза и пододвинулась ближе к соседу. — Так не бывает… Я помню, когда часом поезд застревал посередине пути на несколько минут, то отчетливо было слышно, как по соседнему тоннелю тарахтел встречный состав, тарахтел так, что пол под ногами качался, а здесь такого нет. Тебе это странным не кажется?

— Нет, — отмахнулся Лорман. — Нагонишь тут страху, что скоро черти начнут мерещиться. Скорее всего это какой то запасный путь, вот и все… Поэтому нас от сюда ни кто и не выгнал, что мы на фиг здесь никому не нужны.

— Ты думаешь? — Лика недоверчиво посмотрела на парня.

— Уверен, — сказал он и, прихватив с собой портфель, спрыгнул вниз. — Давай, — он протянул ей руки. — Прыгай и пошли, а то не дай бог батарейки сядут, будем тогда, как слепые котята к свету пробиваться.

— Ты точно уверен, что это запасный путь?

— Уверен. Прыгай, давай…

— Твои бы слова, да богу в уши, — вздохнула Лика, присела на корточки, оперлась на его протянутые две руки и легко спрыгнула на землю или на то, что там внизу было, на шпалы, что ли…

День 2, эпизод 4

Эпизод IV

— Нет, я так дальше не могу, — Елена Сергеевна в сердцах сломала в пепельнице только что прикуренную сигарету. — До вечера я точно сойду с ума, — она резко встала и принялась мереть пол кабинета мелкими шажками: туда-сюда, туда-сюда…от стола к двери, от двери к столу, от стола снова к двери, замыкая проклятый круг безнадежности, начиная все заново.

— Может в милицию заявить, — подала из-за своего стола голос совсем притихшая Лидия Федоровна.

— Пожалуй, — согласилась женщина и, усевшись прямо на стол, сдвинув при этом в сторону все бумаги, принялась накручивать диск старого телефона, ровесника ее молодости, который все никак не могли заменить на новый.

— Сорок восьмое отделение милиции, капитан Сомов слушает, — услышала она бодрый голос на другом конце провода.

— Я хочу заявить о пропаже человека, — начала она говорить в трубку.

— Когда?

— Сегодня…

— Мы такие дела не рассматриваем.

— Почему? — удивилась она. — У меня пропала дочь…

— Должно пройти сорок восемь часов с момента исчезновения.

— Вы это серьезно?

— Серьезней не бывает, — бодрый голос офицера стал ее постепенно выводить из себя. — Как правило, — продолжил тот бубнить в трубку на другом конце провода, — по истечению данного срока пропажи в девяносто девяти случаях из ста возвращаются в родные стены.

— А если у меня этот, как раз единственный случай, — не сдавалась Елена Сергеевна. — Что тогда?

— Вы можете приехать к нам и сделать свое заявление письменно, — вздохнул милиционер. — Мы его зарегистрируем, но дело откроем все равно не раньше, чем истекут положенные сорок восемь…