Оззи. Автобиография без цензуры

Потом прокашлялся, ослабил себе галстук и сказал: «У меня к вам последний вопрос, мистер Осборн».

– Валяйте, док.

– А почему вы все еще живы?»

Он был прав: нет ни одного логичного медицинского обоснования тому, почему я всё еще жив. Еще меньше причин, почему я почти здоров. Сейчас у меня со здоровьем много проблем, это правда.

У меня не очень хорошо работает кратковременная память с тех пор, как я упал с квадроцикла. Но у меня теперь есть специальный врач-специалист, который работает со мной. Еще у меня легкое заикание. Зато сердце у меня в прекрасной форме, а печень как новенькая. После миллиона анализов всё, что обнаружил у меня доктор, – «слегка повышенный уровень холестерина». Но это едва ли необычно для 60-летнего мужчины, который вырос на бутербродах с салом и картошке фри.

Честно говоря, никогда не думал, что доживу до седьмого десятка, не говоря уже о том, чтобы быть при этом вполне жизнеспособным. Если бы, когда я был маленьким, меня поставили в ряд с другими ребятами с нашей улицы и спросили, кто из нас доживет до 2009 года, у кого из нас будет пятеро детей и четверо внуков, деньги и дома в Бакингемшире и Калифорнии, я бы ни за что не назвал себя. Мне довольно часто приходится смеяться, потому что я вырос вопреки всей системе. В пятнадцать лет меня выпустили из школы, хотя я даже одного предложения нормально прочитать не мог.

Но в конце концов я выиграл.

Мы все выиграли: я, Тони, Гизер и Билл. И чувствую я себя великолепно. Лучше, чем когда-либо.

Не скажу, что у меня вообще нет проблем. Например, я побаиваюсь встреч с новыми людьми, хотя эта боязнь волнообразна. А еще я очень суеверный. Когда я занимаюсь в спортзале, то всегда делаю больше тринадцати повторов. Всегда. И ни при каких обстоятельствах не ношу одежду зеленого цвета. Зеленый цвет меня почему-то пугает. Понятия не имею, почему, – может, потому что когда-то у меня была зеленая машина, и она постоянно ломалась. Клянусь, трезвость превратила меня в какого-то экстрасенса. Например, я говорю Шерон: «Интересно, как поживает такой-то?» И человек, которого я не видел несколько лет, на следующий день появляется откуда ни возьмись.

Нечто подобное со мной случилось, когда умерла принцесса Диана. За неделю до аварии мне приснился сон. Он был настолько правдоподобный, что я рассказал его Тони Деннису. А потом, через несколько дней, ее не стало.

«Не хотел бы я сам тебе присниться, черт побери», – ответил Тони.

Люди спрашивают, правда ли я сейчас по-настоящему трезв.

Но я не могу ответить им так, как они бы хотели. Всё, что я могу сказать – это что я трезв сегодня. Это всё, что у меня есть. И по-другому не будет.

Но, конечно, сейчас я трезвее, чем в последние сорок лет. Я сильно надрался несколько лет назад, после концерта в Праге. Пиво было такое хорошее, приятель, что я просто не удержался. А я был с Заком, моим гитаристом, с которым алкоголику тусоваться опасно. Этот парень заливает в себя рюмки одну за другой с невероятной скоростью. Он как машина. Это был незабываемый вечер. После прогулки по городу мы вернулись в мой номер на девятом этаже необычного высотного отеля и принялись за мини-бар. А потом, примерно в час ночи, мне в голову пришла одна мысль.

– Знаешь, чего я ни разу не делал? – сказал я Заку.

– Наверное, список очень короткий, приятель, – ответил он.

– Серьезно, Зак, – сказал я. – Есть одна рок-н-ролльная штука, которую я так и не сделал за все эти годы.

– Какая?

– Я ни разу не выбрасывал телик из окна гостиницы.

– Черт, чувак, – сказал Зак. – С этим надо что-то делать.

Мы вытащили телик из шкафа, подтащили к окну и стали открывать окно. Но все спроектировано так, чтобы окно открывалось всего на несколько дюймов. Поэтому нам пришлось сломать затвор тяжелым пресс-папье, чтобы окно открылось на ширину, достаточную для того, чтобы в него высунуть

50-дюймовый телевизор.

А потом мы как следует его толкнули.

Вжу-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-х-х-х-х-х-х!

Он полетел вниз, пролетел восьмой этаж, седьмой этаж, шестой этаж, пятый этаж, четвертый этаж…

– Там что, внизу какой-то парень курит? – спрашиваю я у Зака. А телевизор, заметьте, всё находится в полете.

– Не волнуйся, – ответил Зак. – Он стоит в километре.

БА-БАХ!

Надо было видеть, как эта штука разбилась, приятель. Срань господня. Прямо как будто бомба взорвалась. Бедный парень, который курил, чуть свою сигарету не проглотил, хотя стоял на другом конце площади.

Когда нам стало скучно пялиться на обломки, я залез в нишу, где был телик, и притворился, что читаю новости подобно диктору. Зазвонил телефон. Это был менеджер отеля.

– Могу ли я поговорить с мистером Осборном? – сказал он. – Произошел… случай.

– Его здесь нет, – ответил Зак. – Он на телевидении.