Читаем Падарожжа на «Кон-Цікі» полностью

Цырымонія была закончана. Сярод палінезійцаў на Рароіа зноў з’явіліся белыя барадатыя правадыры. З натоўпу выйшлі наперад два ланцугі танцоўшчыкаў і танцоўшчыц у плеценых саламяных спаднічках, з каронамі з лубу на галаве. Танцуючы, яны наблізіліся да нас і пералажылі кароны са сваіх галоў на нашы; нам прыйшлося таксама надзець на сябе шлматлівыя саламяныя спаднічкі, і свята ішло далей сваім ходам.

Аднойчы ўночы ўвенчаныя кветкамі радысты звязаліся з радыёаматарам на Раратонзе, які перадаў нам паведамленне з Таіці. Гэта было сардэчнае прывітанне ад губернатара французскіх ціхаакіянскіх калоній.

Па распараджэнню з Парыжа ён паслаў урадавую шхуну «Тамара», якая павінна прывезці нас на Таіці, так што нам не трэба будзе чакаць коправай шхуны, часу прыходу якой ніхто не ведаў. Таіці быў цэнтрам французскіх калоній і адзіным востравам, які меў пастаянную сувязь з навакольным светам. Мы павінны дабрацца да Таіці і там сесці на параход, які робіць рэгулярныя рэйсы; ён і прывязе нас дадому, на радзіму.

На Рароіа па-ранейшаму святкавалі. Аднаго разу ўвечары з акіяна пачуліся нейкія дзіўныя завыванні; дазорныя спусціліся з верхавін пальмаў і паведамілі, што ля ўваходу ў лагуну знаходзіцца нейкае судна. Мы кінуліся бягом праз пальмавы лес да берага з падветранага боку вострава. Там мы пачалі ўглядацца ў акіян у напрамку, які быў працілеглы таму, адкуль мы прыплылі на «Кон-Цікі». З гэтага боку, закрытага ад ветру ўсім атолам і рыфам, буруны былі значна ніжэйшыя.

Якраз ля ўваходу ў лагуну з боку акіяна мы ўбачылі агні карабля. Неба было яснае і зорнае, і мы маглі распазнаць абрысы шырокай двухмачтавай шхуны. Гэта і ёсць судна губернатара, якое ён прыслаў па нас? Чаму яно не заходзіць у лагуну?

Астраўляне выяўлялі адзнакі ўсё нарастаючай трывогі. Цяпер і мы ўбачылі, што судна мела вялікі крэн і яму пагражала небяспека перакуліцца. Яно сядзела на мелі на нябачным падводным рыфе.

Тарстэйн схапіў ліхтар і прасігналіў:

— Quel bateau?[44]

— «Маоае», — перадалі нам у адказ.

«Маоае» была коправая шхуна, якая куреіравала паміж астравамі. Яна накіроўвалася на Рароіа па копру. Капітан і каманда шхуны былі палінезійцы, і яны ведалі аб рыфах на подступах да лагуны. Але ў цемры іх падвяла плынь. Гэта было яшчэ шчасце, што шхуна знаходзілася з падветранага боку вострава і што стаяла ціхае надвор’е, але плынь па-за межамі лагуны была ўсё ж падманлівая. Крэн «Маоае» павялічваўся і павялічваўся, і каманда спусціла шлюпку. Матросы прывязалі моцныя канаты адным канцом да верхавінаў мачт, а другія канцы канатаў прывезлі ў шлюпцы на бераг, дзе жыхары вострава абвязалі іх вакол ствалоў какосавых пальмаў, каб шхуна не перакулілася. Матросы з другімі канатамі спыніліся на шлюпцы за праходам у рыфе, спадзеючыся, што ім удасца зняць «Маоае» з мелі, калі пачнецца прыліў і ваду пагоніць з лагуны. Жыхары вёскі спусцілі на ваду ўсе свае пірогі і ўзяліся ратаваць груз копры. На борце шхуны было дзевяноста тон гэтага каштоўнага тавару. Мяшкі з копрай партыя за партыяй перавозіліся са шхуны на бераг.

Вада паднялася, але «Маоае» ўсё яшчэ сядзела на мелі, пагойдваючыся і стукаючыся аб каралавыя рыфы, пакуль не атрымала прабоіны. Калі развіднела, шхуна знаходзілася яшчэ ў горшым становішчы, чым раней. Каманда нічога не магла зрабіць; не варта было нават і спрабаваць сцягнуць з рыфа цяжкае судна, водазмяшчэннем 150 тон, пры дапамозе шлюпкі і пірог астраўлян. Калі шхуна будзе і далей ляжаць на тым самым месцы, стукаючыся аб рыф, яна разваліцца на кавалкі; а калі зменіцца надвор’е, яе аднясе да атола і ў прыбоі разаб’е на шчэпкі.

На «Маоае» радыё не было, але мы яго мелі. Аднак калі б мы нават і выклікалі выратавальнае судна з Таіці, то пакуль яно прыйшло б, ад «Маоае» ўсё роўна засталіся б адны абломкі. I ўсё ж другі раз у гэтым месяцы рыф Рароіа выпусціў сваю здабычу.

У той жа дзень, прыблізна апоўдні, шхуна «Тамара» паказалася на небасхіле на захадзе. Яе паслалі, каб забраць нас з Рароіа, і ўсе, хто знаходзіўся на яе борце, былі вельмі здзіўлены, убачыўшы замест плыта дзве мачты вялікай шхуны, якая, нахіліўшыся набок і разгойдваючыся, бездапаможна сядзела на рыфе.

На борце «Тамары» быў французскі чыноўнік, які кіраваў астравамі Туамоту і Тубуаі, Фрэдэрык Ан; губернатар паслаў яго з Таіці сустрэць нас. На «Тамары» знаходзіліся таксама француз-кінааператар і француз-радыст, але капітан і каманда былі палінезійцы. Сам Ан, француз па паходжанню, нарадзіўся на Таіці і быў цудоўным мараком. Са згоды капітана-таіцяніна, які быў рады зняць з сябе адказнасць у гэтых небяспечных водах, ён узяўся камандаваць суднам. Пакуль «Тамара» спрытна лавіравала сярод шматлікіх падводных рыфаў і віроў, абедзве шхуны былі злучаны моцнымі канатамі, і Ан распачаў майстэрскія і рызыкоўныя манеўры, а прыбой між тым пагражаў выкінуць абодва судны на адзін і той жа каралавы рыф.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
10 мифов о князе Владимире
10 мифов о князе Владимире

К премьере фильма «ВИКИНГ», посвященного князю Владимиру.НОВАЯ книга от автора бестселлеров «10 тысяч лет русской истории. Запрещенная Русь» и «Велесова Русь. Летопись Льда и Огня».Нет в истории Древней Руси более мифологизированной, противоречивой и спорной фигуры, чем Владимир Святой. Его прославляют как Равноапостольного Крестителя, подарившего нашему народу великое будущее. Его проклинают как кровавого тирана, обращавшего Русь в новую веру огнем и мечом. Его превозносят как мудрого государя, которого благодарный народ величал Красным Солнышком. Его обличают как «насильника» и чуть ли не сексуального маньяка.Что в этих мифах заслуживает доверия, а что — безусловная ложь?Правда ли, что «незаконнорожденный сын рабыни» Владимир «дорвался до власти на мечах викингов»?Почему он выбрал Христианство, хотя в X веке на подъеме был Ислам?Стало ли Крещение Руси добровольным или принудительным? Верить ли слухам об огромном гареме Владимира Святого и обвинениям в «растлении жен и девиц» (чего стоит одна только история Рогнеды, которую он якобы «взял силой» на глазах у родителей, а затем убил их)?За что его так ненавидят и «неоязычники», и либеральная «пятая колонна»?И что утаивает церковный официоз и замалчивает государственная пропаганда?Это историческое расследование опровергает самые расхожие мифы о князе Владимире, переосмысленные в фильме «Викинг».

Наталья Павловна Павлищева

История / Проза / Историческая проза
100 знаменитых катастроф
100 знаменитых катастроф

Хорошо читать о наводнениях и лавинах, землетрясениях, извержениях вулканов, смерчах и цунами, сидя дома в удобном кресле, на территории, где земля никогда не дрожала и не уходила из-под ног, вдали от рушащихся гор и опасных рек. При этом скупые цифры статистики – «число жертв природных катастроф составляет за последние 100 лет 16 тысяч ежегодно», – остаются просто абстрактными цифрами. Ждать, пока наступят чрезвычайные ситуации, чтобы потом в борьбе с ними убедиться лишь в одном – слишком поздно, – вот стиль современной жизни. Пример тому – цунами 2004 года, превратившее райское побережье юго-восточной Азии в «морг под открытым небом». Помимо того, что природа приготовила человечеству немало смертельных ловушек, человек и сам, двигая прогресс, роет себе яму. Не удовлетворяясь природными ядами, ученые синтезировали еще 7 миллионов искусственных. Мегаполисы, выделяющие в атмосферу загрязняющие вещества, взрывы, аварии, кораблекрушения, пожары, катастрофы в воздухе, многочисленные болезни – плата за человеческую недальновидность.Достоверные рассказы о 100 самых известных в мире катастрофах, которые вы найдете в этой книге, не только потрясают своей трагичностью, но и заставляют задуматься над тем, как уберечься от слепой стихии и избежать непредсказуемых последствий технической революции, чтобы слова французского ученого Ламарка, написанные им два столетия назад: «Назначение человека как бы заключается в том, чтобы уничтожить свой род, предварительно сделав земной шар непригодным для обитания», – остались лишь словами.

Александр Павлович Ильченко , Валентина Марковна Скляренко , Геннадий Владиславович Щербак , Оксана Юрьевна Очкурова , Ольга Ярополковна Исаенко

Публицистика / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии