Падение Хана

Наклонилась еще ниже и коснулась губами его губ. Едва-едва. Совсем осторожно. Провела ими по его губам, задерживая дыхание и вздрагивая от этого прикосновения и от собственной наглости. Уловила аромат и с диким наслаждением потянула в себя. Внутри опять вспорхнули крылья.

Мне кажется, я творю нечто ужасно греховное, нечто крамольное. Смею касаться его, когда он спит и не чувствует моих прикосновений. Зарываться кончиками пальцев в его жесткие густые волосы, трогать впадинки висков, провести обеими ладонями по скулам, щекам, заросшей челюсти, тронуть шею и ключицы, коснуться шрама и…где-то в глубине души представить, что это не только ее имя, но и мое. Оно ведь тоже начинается на "А".

Если бы он любил не ее, а меня. Каким он был бы со мной, что говорил бы мне? Как прикасался бы? Как смотрел бы на меня? А ведь я могу полюбить его…мне даже кажется, что это уже случилось вопреки любому здравому смыслу.

Приподняла голову, чтобы снова коснуться его губ, и чуть не закричала от ужаса. В полумраке на меня смотрели горящие черные глаза…Хан не спал. И я не знала, как давно он не спит и что успел почувствовать или услышать. Как и…что мне теперь за это будет.

Он лежал подо мной на постели…уже не беспомощный, уже не слабый, несмотря на перебинтованную грудь и плечо. Ему наверняка очень больно, но в то же время казалось, что его это не беспокоит. Сейчас он пристально смотрел на меня, и когда я попыталась привстать, удержал за руку. Мне кажется, я услыхала, как бьется мое собственное сердце.

— Что такое? Испугалась?

— Да…немного, — честно ответила я и ощутила, как, и правда, от страха окаменело мое тело.

— Что именно ты хотела сейчас сделать?

Я попятилась назад, но меня властно дернули вперед, прямо на грудь монгола.

— Делай! — скомандовал он, а я оторопела и потеряла дар речи.

— Вам…вам может не понравиться!

— Делай!

Наклонилась и коснулась губами его четко очерченных губ, и тут же отпрянула обратно назад. Словно обожглась, и еще сильнее испугалась. Ведь последует наказание. Непременно. И больно уже будет мне.

— Еще! — приказал, и по всему моему телу побежали мурашки.

Не решаясь повторить поцелуй, отвела взгляд, но ладонь на спине сжала меня намного сильнее, не давая отдалиться.

— Повтори…я не почувствовал. Или ты лжешь?

Можно подумать, я могла бы сделать что-то другое и как-то ему навредить. Но голос монгола звучал угрожающе хрипло, сорвано, и я не смела ослушаться… а еще меня ужасно манили его губы. Они были, как само искушение, как самый настоящий грех, который так хочется вкусить и потом умереть. Крылья внутри порхают все сильнее и сильнее. А черные глаза затягивают невыносимо глубоко, как в дьявольское пекло, и этот взгляд лишает силы воли, заставляет полностью подчиняться, ломает и ставит на колени.

Я даже представить себе не могла, что вот так буду лежать в его объятиях и нагло целовать его губы, а он прикажет мне сделать это еще. Наклонилась и снова коснулась губами его губ.

— Почему…тебе кажется, что ты знаешь меня давно?

Прошептал мне и наклонил мою голову к своему лицу, так, что мои губы теперь терлись о его рот, и чтобы ответить, мне нужно зацепить своей нижней губой его верхнюю. Такую полную и упругую.

— Это…это такое чувство внутри.

Пошевелил губами, и теперь его губы скользили по моим. Поцелуя нет, но вот это трение настолько интимно, настолько эротично, что у меня пробегает дрожь по всему телу, и, кажется, грудь наливается и становится тяжелее, а низ живота слегка потягивает.

— Что ты давно хотела сделать и не могла?

— Нне знаю…

— Знаешь…Сядь на меня.

Чуть приподнял здоровой рукой, и я оказалась верхом на его чреслах, прикрытых тонким одеялом…но даже одеяло не скрывало напряжение и каменную длину его эрекции.

— Это хотела сделать?

Как перечисление, и наклонил меня снова к себе за затылок.

— Что еще хотела?

Меня начинает трясти от понимания, насколько я близка к тому, что…ЭТО повторится. Но мне почему-то сегодня не страшно. Посмотрела на черные глаза, на приоткрытый рот, на мощную челюсть и снова на глаза.

— Расстегни платье, я хочу увидеть твою грудь.

Сказал, и мои щеки запылали, стало невыносимо жарко между ног. Подняла руки к вороту, расстегнула пуговки и спустила ткань с плеч. Она скользнула вниз, щекотно задевая торчащие соски и сползая мне на ребра. Нажал на спину, заставляя податься вперед, так, что грудь острыми конусами нависла над его лицом. И эти идеальные губы распахнулись, чтобы дать языку коснуться одного соска, затем другого. Тихо застонала и запрокинула голову назад, плоть подо мной стала еще тверже, и я ощутила, как Хан дернул бедрами. Вцепился сильнее в мой затылок, удерживая и жадно хватая мои соски широко открытым ртом, вбирая груди глубоко в рот, засасывая их с алчным причмокиванием.