Падший ангел. Явление Асмодея (СИ)

Ночами здесь творилось всякое. Больше было похоже на сны, в которые Ларс впадал всякий раз перед рассветом. Дремал он недолго – быстро замерзал. И никак не мог распознать, убегал он ночами в долину или нет? И прятался ли, прижимаясь к стволам деревьев, следил ли за каждым шорохом, карабкаясь по холму…. Значит, сны, подумал Ларс. И лишь один ночной случай, казалось, произошел на самом деле. Такое не могло присниться!

Ночью, гремя рессорами, по дороге промчалась странная процессия с волчьей упряжкой. Сколько ни вглядывался Ларс, пытаясь развеять сомнения, но экипаж тащили волки. Проезд сопровождался заунывным воем. Опасаясь быть замеченным, Ларс забежал на холм, и не зря, он стал свидетелем, как внизу, на излучине дороги, вслед за процессией, рысью пробежала отдельная стая черных волков, высотой в холке каждый равнялся теленку. И не успел Ларс вернуться в укрытие, как снова его отвлек вой, и он увидел еще одну шестерку запряженных волков, таких же волков, что пронеслись совсем недавно, и снова с крытым экипажем, каких никогда не встречал Ларс в этих краях. Повозка была покрыта черным материалом с серебристой вязью, и будто окутанная облаком тончайшей серебристой вуали с узорами, какие можно видеть на склепах. Но кто управлял этими ночными экипажами? Кучеров он не заметил ни на первом, ни на втором экипаже.

Разбираясь с разбросанными в засаде вещами, Ларс уселся переобуться и вдруг остановился, держась руками за голенище сапога. Где-то в трех шагах за спиной затаился зверь. Пристальный взгляд хищника уперся в спину человека, и его нельзя было не заметить. Взгляд, спрятанный в кустах, сверлил и нагнетал страх на любого, кто под него попадал. Зверь готовился к своему смертельному прыжку, но рука Ларса уже лежала на рукояти меча. В мгновение ока зверь вырвался из своего укрытия, опережая колыхание листьев кустарника. Он метил в горло, но Ларс отпрянул в сторону и оказался на спине. Зверь махнул лапой, но уже был сделан легкий взмах меча, и отсеченная лапа. Раненый зверь взревел и побежал напролом в сторону густых зарослей. Он несся на задних лапах, оставляя сгустки крови. Ларс – победитель этой внезапной схватки, осмотрел отрубленную лапу. Она была тяжела, кровоточила, но что может смутить победившего воина, коим считал себя Ларс. Он небрежно бросил ее в мешок, прислушался и пошел удостовериться, что зверь оставил кровавые следы. Но больше Ларс не слышал ни воя волков, ни звука проезжавших экипажей. Последней ночью он увидел кого-то, проходящего в спешке по лесу. Видно было, как высокий человек этот придерживал рукой длинную верхнюю одежду, мешающую быстрой ходьбе… Ларс уже выбрался из под тулупа и попытался пойти за ним, да потерял его во мраке. Когда же человек тот появился вторично, он удалялся уже в другом направлении, где не было тропы, да и не могло быть в тех непроходимых зарослях талинника. Сколько потом ни старался Ларс, напрягая слух, ему все чудились то топот, то скрип ветки, то детский плач. И вот после утреннего нападения в тех же зарослях скрылся раненый, но не убитый зверь. Нужно найти священника! Нужно его отыскать, во что бы то ни стало. Ларс улыбнулся, в тайне наслаждаясь оставленной кровью на лице – он был близок к разгадке этих страшных тайн, близок, как никогда.

Глава 49

Этим утром Ларс пригрелся на солнце и очнулся от ожега тлевшей в пальцах самокрутки. Прежде его будил щебет птиц, но теперь утренние птахи затаились, и утро без птиц не похоже было на утро. «Отчего ж топоры не стучат? – Ларс вспомнил о лесорубах. – Наверно, не вернулись в этот лес». Ларс стал замечать, как изменилось поведение людей после последних событий. Никто не будет искушать судьбу. «…Скорее, заготовки теперь пойдут за стойбищем, у ледяных ручьев. А с новых мест возить будет дальше, может и оплату хозяин повысит. Ох, забыл, там хозяин-то старый помер, долго хворал… теперь новый! Неизвестно, как дело поведет. Может оно и к лучшему, что старый отмучился. Все к лучшему, что случается с людьми».

Так размышлял Ларс, вспоминая, как в предосенние сезоны он нанимался к лесорубам на перевозку леса, и опустился на траву, и прижав к животу колени, как медвежонок катался, пока не вымок весь до нитки. Так освежилось подуставшее тело, так он взбодрился духом, и, чувствуя жажду и голод, шел мелким, но уверенным шажком к ручью.

Вблизи от источника раздалось лошадиное ржание, там кучера чистили своих работяг-лошадей, но показываться им на глаза не стоило – заклюют расспросами. Он свернул на другую тропинку и терпел жажду, пока не прошел ворота, и не добрался до ближайшего городского колодца.

Проходя мимо мастерской жестянщика, он едва успел отскочить от стремительно проехавшего крытого экипажа. Погрозив кулаком, еще подумал: –А кто там был, в том экипаже? Сразу закипела его тревога – он не узнал кучера и это его встревожило еще больше. «Дурной знак!» – он сплюнул от дурного наваждения.

Вдруг кто-то незнакомый обернулся: и отчетливо прозвучали слова:

– Ты еще видишь и слышишь, но ты уже кусок мяса.