Палач спешить не любит

— Ведь ему никто не поручал этого дела. Трудно поверить, что кто-то готов бескорыстно, по собственной воле, да еще в одиночку взяться за такую невероятно сложную операцию. Наверное, Агаев — человек выдающихся личных качеств…

Заместитель директора СИСМИ, ссутулившись, прошелся по кабинету. Потом резко повернулся к Вителли:

— Вот что, рискнем! Срочно направляйте усиленную оперативную группу к северной границе Аль-Джабирии. Группу экипировать в форму американской морской пехоты, размножить в увеличенном виде картосхему Аль-Джабирии, на которой указать несколько пунктов вероятного местонахождения боевиков. Операцию начинать завтра на рассвете о моему сигналу. Передайте мой приказ — во избежание нежелательных инцидентов идти на контакт с военнослужащими США только в крайнем случае. И главное, что необходимо довести до сотрудников группы… — Карауччи в экспрессивном жесте вскинул вверх руку. — Их главная задача — освобождение Антонари. Только в случае успеха можно переходить к ликвидации отряда аль-Халиди. И еще. Это моя просьба к вам, Андреа… Постарайтесь найти этого русского. Пошлите двух надежных людей в мотель. Пусть они убедят его не заниматься самоубийственными акциями. В таком деле в одиночку ничего не добьешься…

* * *

Когда Дмитрий уже поднялся на второй этаж и, достав ключ, собрался открыть дверь своего номера, снизу донесся взволнованный голос администратора.

Решив, что Самир разговаривает с Тариком, Агаев быстро, насколько позволяла раненая нога, спустился в вестибюль. Там он увидел пожилого мужчину лет пятидесяти, который стоял перед администратором и, едва не плача, рассказывал о каком-то взрыве. Ничего не понимая, Дмитрий подошел к ним поближе. Схватившись за голову, администратор громко зарыдал.

— Что случилось, Самир? — спросил Агаев. — Почему вы плачете?

— Ну что теперь нам делать? Куда бежать из этой страны? Ему было всего лишь двадцать пять лет, всего двадцать пять! Что, что он видел в этой жизни? — причитал администратор, не в силах остановиться.

— О ком вы говорите?

— О Тарике, — мизинцами вытирая слезы и не глядя на Агаева, ответил Самир. — Нашего Тарика больше с нами нет.

У Дмитрия неприятно кольнуло в сердце. Тарик сегодня поразил его своим благородством. Он направил к больному медика, да еще приказал фельдшеру не брать с постояльца ни копейки. Теперь этого светлого парня больше нет… Господи, до чего же обесценилась человеческая жизнь в охваченной кровавой войной стране! Как невыносимо тяжело стало здесь жить!

Некоторое время Агаев простоял, не произнося ни слова. Перед его глазами возник живой образ совсем еще молодого человека, проявившего такое трогательное внимание к его проблемам.

— А отчего же он погиб?

Администратор, продолжая вытирать текущие из глаз слезы, показал на стоящего перед ним человека. Видно было, что тот тоже находится в состоянии сильнейшего шока. Самир начал рассказывать:

— Они поехали в Аль-Касимию вместе с Гусейном и там отправились на рынок. Хотели купить свежие продукты. Тарик передал пакеты с припасами Гусейну, чтобы тот отнес их в машину. А сам пошел на другой конец рынка купить еще и мяса. Когда Гусейн подошел к машине, в той стороне раздался мощный взрыв. Он сказал мне, что увидел много погибших и раненых. Все то место было в крови, даже стены. Увидев мертвое тело Тарика, он погрузил его в машину и привез в гостиницу.

На крики в вестибюль из своей комнаты вышел заспанный фельдшер. Очевидно, он отсыпался после долгой дороги. С момента перевязки раненого пациента внизу он еще не появлялся. Он быстро подошел к администратору и с тревогой спросил:

— В чем дело, что тут за крик? Что это? Почему ты плачешь, Самир?

Администратор, не отвечая, кивнул в сторону Гусейна. Фельдшер повернулся к Гусейну и с еще большим беспокойством спросил:

— Что с тобой, Гусейн? Что-то ты мне совсем не нравишься.

Тот, закрыв глаза и тяжело дыша, оставил вопрос фельдшера без ответа.

— Может быть, мне все-таки скажут, что тут произошло?!

Администратор стоял, глядя вниз. Медленно подняв голову, он бросил на фельдшера скорбный взгляд, и выдавил из себя:

— Тарик… Тарик погиб.

При этом известии растерялся и фельдшер. Он, как пьяный, подступил совсем близко к администратору и закричал:

— Да что ты говоришь, Самир? Этого не может быть! Ведь еще утром он был здесь! Он встречал меня во дворе!

Самир заплаканным голосом сообщил ему о взрыве, произошедшем на рынке.

— О Аллах! И что нам теперь делать?! — Схватившись за голову, фельдшер тоже заплакал.

— Как в такой обстановке мы повезем его в Махарию? — говорил администратор, утирая слезы. — Как мы скажем его отцу: «Абдаллах, мужайся, твой сын погиб…»? Он же этого не выдержит!

Продолжая плакать, фельдшер шагнул к Гусейну и проверил его пульс. Потом принес из своего кабинета стакан какой-то жидкости:

— На, Гусейн, выпей. У тебя, скорей всего, подскочило давление. Не дай Бог что-нибудь случится.