Пан Самоходик и загадки Фромборка

— Я не знаю, и откуда мне знать? Я полагаю, однако, что этот человек реалист. Он понимает, что музеи не обладают большими бюджетами. За сто тысяч злотых музеи могут купить второй экземпляр дуката, но они не станут покупать его за миллион, потому что у них нет миллиона.

— Тогда почему он не продаст его за границей? Он получил бы такую ​​сумму, что мог бы жить безбедно много лет. Вывезти дукат не составит труда: он тонкий, как бумага, и размером с ноготь.

— Я не знаю, Томаш, — пожал плечами Батура. — Ты меня спрашиваешь, словно я ясновидящий. И я не могу дать ответа.

Я не сдавался.

— А ты, Вальдек? Что бы ты сделали, если бы у вас был золотой дукат Локетека? Я убежден, что вместо того, чтобы получить за него сто тысяч злотых, ты бы вывез его за границу и продал за несколько сотен тысяч долларов на каком-нибудь международном аукционе.

Батура покачал головой.

— Ты ошибаешься, Томаш. Я знаю, что ты считаешь меня негодяем, потому что для тебя каждая старинная вещь является национальной святыней, а я осмеливаюсь торговать этими святынями. Но все не так просто. Я могу торговать старыми масляными лампами, старыми саблями и стильной мебелью, но это не значит, что если бы у меня была действительно бесценная вещь для нации, как второй экземпляр дуката, я бы продал ее за границей. Я тоже патриот, Томаш, хотя и немного отличающийся от тебя. И поверь мне: если бы я знал, что есть кто-то, кто действительно хочет продать что-то поистине бесценное за границу, вывести ее из нашей страны, я передал бы его в руки милиции. Что не означает, Томаш, что я не буду и дальше продолжать торговать старыми масляными лампами, мебелью или быть посредником в продаже старых икон. Запомни: я способен на то, что, по вашему мнению, является нечестным, но я не собираюсь становиться подлецом.

Так говорил Вальдек Батура и искренность звучала в его голосе.

Уголком глаза я наблюдал за куратором. С не дождавшись таинственной женщины с брактеатом, он отложил свой научный журнал, заплатил за кофе и покинул кафе. Наверное, так же, как и я пришел к выводу, что таинственная женщина не придет и сделка не состоится.

На мгновение я подумал, что нужно прервать разговор с Батурой, пойти за куратором и обсудить с ним новую ситуацию. Но я пришел к выводу, что продолжение разговора с Батурой может принести больше пользы. Если я буду уверен, что это он стоит за этими монетами, моя задача будет выполнена, я нападу на искомый след. Впрочем, я могу позвонить куратору после окончания разговора с Батурой и договориться с ним на случай, если эта женщина брактеатом снова с ним свяжется и назначит какой-нибудь другой день и другое место для встречи.

— Я хотел бы тебе поверить, — сказал я Батуре. — И кроме того, я не вижу причин скрывать цель моего прибытия в Лодзь. Недавно в наши музеи были представлены очень редкие польские монеты: денарий Мешко I, денарий „Gnezdun civitas“,

из Копаницы. И, если верить телефонному звонку, золотой дукат Локетека.

— Цены были слишком высоки для вас?

О, нет. Их предложили даже очень дешево. Вот почему были куплены Мешко I и денарий „Gnezdun civitas“. Сегодня здесь, в „Гоноратке“, должна была быть совершена третья сделка: покупка . Но женщина, предложившая эту монету, не пришла на встречу. Однако появился ты, Вальдек…

— Я понимаю. Ты подозреваешь, что я замешан в этом деле — кивнул он.

— Сделки были осуществлены через подставных лиц. Кто-то стоит за всем этим.

— Кто?

— Ты. Конечно, ты.

Вальдек рассмеялся.

— Ты шутник, Томаш. Ты думаешь, что я вдруг вырыл из земли какой-то клад?

— Я так не думаю. Среди монет, которые фермеры время от времени выкапывают из земли, может быть одна редкая, в потоке других, малоценных. Трудно поверить, что в таком кладе, рядом с денарием Мешко I и денарий „Gnezdun civitas“ был также  и золотой дукат Локетека.

— Значит, ты думаешь, что я где-то украл эти монеты?

— Нет. Ты просто завладел какой-то очень интересной, пропавшей во время войны, коллекцией старых монет. Конечно, я очень обязан тебе за то, что ты не пытаешься переправить их за границу, и предложил их нашим музеям.

— Ты уверен в том, что это я стою за всем этим делом?

— Завтра, Вальдек, я уже узнаю, из чьей коллекции происходят эти монеты. Наш отдел имеет практически полный список всех известных коллекционеров и список их коллекций, до и после войны. Не так уж много коллекционеров гордились тем, что обладают .

Я блефовал. Наши записи были очень скудными. Многие частные коллекционеры держали в тайне свои коллекции.

Знал ли Батура это?

— Я не совсем понимаю зачем нужно это расследование. Даже если ты прав, и эти монеты происходят из коллекции какого-то известного коллекционера, не исключено, что этот коллекционер теперь избавляется от некоторых, возможно, двойных экземпляров.

— Я не верю, что у кого-то могли бы быть два денария „Gnezdun civitas“ и два дуката Локетека.