Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера

«По приказу главного командования Комитета национального спасения, – провозгласил партизанский полковник (по крайней мере так он сам потом описывал произошедшее), – мне поручено осуществить акт правосудия от имени итальянского народа». Он направил на них оружие, но тут к нему метнулась Клара в попытке отвести ствол. В конце концов полковник выполнил свою задачу. Смертельно раненные Муссолини и Клара рухнули на мокрую землю.

Затем партизаны бросили тела в кузов грузовика и привезли их в Милан, где на пьяццале Лорето выставили напоказ наряду с трупами других видных деятелей фашизма, казненных незадолго до этого. Выбор пьяццале Лорето был не случаен: летом прошлого года в отместку за нападение партизан на немецкую автоколонну шеф миланского гестапо приказал расстрелять 15 мирных жителей как раз на этом месте. Их тела еще несколько дней лежали там для всеобщего обозрения. Теперь после долгих лет войны и лишений толпа вымещала перенесенные страдания на трупах фашистских вождей, плюя на них, осыпая их проклятиями, пиная ногами, всаживая в них пули. Потом Муссолини с Кларой вместе с их товарищами подвесили за ноги на бензоколонке, примыкавшей к площади. Прежде чем их вздернули, какой-то священник, пытаясь не допустить непристойности, притянул веревкой юбку Клары к ее бедрам. Из раздробленной головы дуче вытекал мозг. На другой день читатели ватиканской газеты узнали о смерти диктатора лишь из маленькой заметки на второй полосе внизу четвертой колонки. Заметка имела простенький заголовок: «Расстрел фашистских главарей»[973]

.

Последующие дни стали временем торжества и мести. Через несколько дней после того, как дуче повесили за ноги на пьяццале Лорето, архиепископ Шустер послал папе письмо, где описывал разгул насилия, захлестнувшего Ломбардию. По его словам, это была «волна коммунизма, внушающая ужас». Шустер сообщал, что народные трибуналы приговаривают к расстрелу практически без суда: «Достаточно лишь установить личность обвиняемого: "Ты такой-то? Ты мертв"». Среди казненных был и отец Туллио Кальканьо, руководивший профашистским католическим журналом Crociata Italica

. «Его захватили врасплох в немецких казармах, – уведомлял папу кардинал. – Ему не предоставили священника, не дали причаститься [то есть совершить последние таинства перед смертью]. Однако он дважды успел осенить себя крестным знамением, прежде чем его расстреляли. Вот она, Господня справедливость!» Потом толпа набросилась на упавшего священнослужителя, принялась пинать ногами безжизненное тело, плевать на него. По счастью, отметил архиепископ, вмешалась группа молодых католиков. Они поспешно сняли с расстрелянного черную сутану, чтобы ее не осквернили[974].

Бывший ученик, а впоследствии партнер и защитник Муссолини пережил его всего на два дня. Когда дуче выводили из машины на расстрел, фюрер, прятавшийся в глубоком бункере под зданием берлинской рейхсканцелярии, занимался, как ни странно, приготовлениями к своему бракосочетанию. Вскоре после полуночи, уступив давнему желанию своей любовницы Евы Браун, Гитлер официально зарегистрировал брак с ней. Бракосочетание провел один из муниципальных советников-нацистов. После скромной церемонии подали шампанское и бутерброды. Затем фюрер продиктовал свое последнее заявление, где обвинил в войне «международное еврейство». На другой день, прослышав об участи Муссолини, под натиском известий о приближении советских войск Гитлер совершил финальные приготовления. Закрывшись в своем кабинете, он сел на маленький диван рядом с женой. Ева проглотила таблетку цианида и безжизненно обмякла. Гитлер взял в правую руку вальтер, поднес пистолет к виску и спустил курок.

Уже через несколько минут лакей Гитлера обнаружил их тела. Он сходил за одеялами и с помощью трех охранников-эсэсовцев завернул в них оба трупа. Затем они перенесли новобрачных вверх по лестнице в сад при рейхсканцелярии. Там, невзирая на сильный артиллерийский обстрел, который вела Красная армия, они положили трупы рядом друг с другом, обильно полили их бензином и подожгли. Когда сюда прибыли первые советские солдаты, от Гитлера и Евы остались лишь зола и зубы[975]

.

Папа Пий XII