Папа римский и война: Неизвестная история взаимоотношений Пия XII, Муссолини и Гитлера

Если итальянский диктатор старался заставить папу хранить молчание по поводу немецкого вторжения в Польшу, то польский посол пытался, наоборот, убедить понтифика высказаться. Донесения, поступавшие из его страны, и вправду были тревожными. Немецкие войска продвигались по Западной Польше (обреченной на поглощение рейхом), и под арестом оказались сотни священников, которые, как считалось, разжигают польский национализм и поддерживают сопротивление. На смену им приходили немецкие священники. В конечном счете более половины священнослужителей Западной Польши оказались в концентрационных лагерях, где многие погибли. Множество семинарий, церковных школ, мужских и женских монастырей, а также церковных благотворительных организаций было закрыто. Уничтожались места поклонений, отдельно стоящие кресты и другие ритуальные объекты[185].

На следующий день после вторжения врага в его страну польский посол встретился с папой и предложил разрешить польской прессе выпустить заявление, что понтифик благословляет Польшу. Хотя кардинал Мальоне и монсеньор Тардини сочли, что против такого предложения не может быть возражений, Пий XII все же отказался. Вначале он предложил вместо этого выпустить собственное заявление со словами о том, что папа любит все народы, в том числе и польский. Но и из этой инициативы ничего не вышло. Десять дней спустя польский посол попросил папу встретиться с группой поляков, проживающих в Риме. «В эти времена страшных мучений они будут рады сплотиться вокруг своего общего Отца», – заметил дипломат. Папа ответил отказом: «Невозможно представить себе, – говорится в служебной записке Государственного секретариата по поводу этой просьбы, – как в таких обстоятельствах можно даровать аудиенцию, которая не повлечет за собой громкий политический резонанс»[186].

Французский посол в Ватикане тоже не оставлял попыток убедить папу нарушить молчание. В первую неделю после вторжения он посетил Пия XII дважды. Объясняя решение не высказываться публично, папа сослался на желание не предпринимать ничего такого, что может осложнить положение церкви в Германии. Именно этот довод часто повторяли и прелаты Государственного секретариата. «В конце концов все принимались твердить мне, – сообщал посол Шарль-Ру, – что в рейхе теперь проживают около 40 млн католиков и что Святой престол не может навлечь на них карательные меры. Иными словами, я обращался к ним с позиций нравственности, прав человека, чести, справедливости, а они отвечали мне с точки зрения метода, практической необходимости, традиции и статистики»[187]

.

Через 16 дней после немецкого вторжения советские части пересекли восточную границу Польши, и страну принялись кромсать с обеих сторон. Но папа по-прежнему хранил молчание. Кардинал Тиссеран, единственный неитальянец в Курии и ее единственный открытый антифашист, направил собственную страстную просьбу: «Советские войска вчера вошли на территорию Польши. Солдаты Адольфа-отступника и атеистического государства объединились, чтобы уничтожить католическую Польшу. Неужели Святой престол так и не выступит с протестом?»[188]

Несмотря на международный кризис, кардинал Мальоне вернулся в свой летний дом под Неаполем, предоставив двум своим заместителям отфутболивать просьбы о том, чтобы папа выразил протест. Французский посол слышал, что Мальоне специально решил уступить дорогу двум своим заместителям вроде бы имеющим более сильное влияние на понтифика. Шарль-Ру сомневался в справедливости такого предположения, но отмечал, что «между Пием XII и кардиналом Мальоне нет особой взаимной симпатии». По мнению французского дипломата, монсеньор Монтини (ватиканский функционер наиболее приближенный к папе) хотел, чтобы папа все-таки сказал несколько слов протеста, но «Святой Отец, уединившись в Кастель-Гандольфо, продолжал безмолвствовать»[189].

В конце сентября прибытие в Рим кардинала Августа Хлонда, примаса Польши, породило новые надежды: может быть, папа наконец выскажется? Кардинал и те поляки, которых он привез с собой, встретились с понтификом в его летней резиденции, но там их ждало разочарование. Пий XII, отмечал британский посол в Ватикане, в разговоре с ними «ни словом не осудил вторжение Германии в Польшу»[190]

.

Молчание папы удивляло многих, но не Гитлера. Через неделю после начала польской кампании посол Германии в Ватикане отбил в Берлин телеграмму: «Отказ папы нарушить нейтралитет и выступить на стороне противников Германии полностью отвечает тем заверениям, которые он неоднократно передавал мне через доверенного посредника в последние недели»[191].

Глава 9

Возвращение принца