Пара из дома номер 9

Звонок обрывается. Тео смотрит сквозь залитое дождем ветровое стекло на пустую улицу. В голове возникает прекрасное лицо его матери – так ясно, как будто он видел ее только вчера. Зачем бы его отцу понадобилось убивать ее? Планировала ли она уйти от него? Узнала ли о сексуальном насилии? Или о женщинах, чьи фотографии были в той папке? Или о трупах в Скелтон-Плейс? «Боже мой, он мог совершать убийства годами…» Тео чувствует, что его тошнит. Он ударяет ладонью по рулю – руку пронзает резкая боль. Черт. Твою же мать…

Несмотря на ненависть, которую он испытывает к отцу, Тео не может справиться с эмоциями, которые давят ему на грудь, душат его – и в конце концов выходят наружу горьким, как в детстве, плачем. Тео сидит некоторое время, уронив голову на рулевое колесо своей промерзшей маленькой машины, и из глаз его текут слезы. Он не знает, по кому плачет. Определенно не по отцу, который, как надеется Тео, сгниет в тюрьме. Определенно по своей матери, чью молодость и жизнь украл его отец, и отчасти по себе – потому что его лишили самой доброй и красивой на свете мамы.

Он выпрямляется на сиденье и вытирает слезы. Его мобильный все еще лежит у него на коленях, и Тео видит сообщение от Лорны, отправленное несколько часов назад: он не заметил, как оно пришло, потому что был занят в ресторане. Нажимает на экран, и тот зажигается, освещая салон автомобиля.

Сообщение короткое и простое:

Это официально подтверждено.

Ты – мой брат.

53

Саффи

Я следую за Томом в коттедж и останавливаюсь на пороге, чтобы стряхнуть с зонта воду. Для июня слишком холодно и сыро. Из-за живой изгороди выходит человек, и я делаю резкий выдох, опасаясь, что это Дэвис, каким-то образом освободившийся из-под стражи. Но это просто пенсионер, проходящий мимо со своей собакой. Заметив меня, он приветственно поднимает кепку, и я вяло машу рукой, прежде чем повернуться и закрыть дверь.

Мы только что вернулись домой после того, как отвезли маму в аэропорт. Вчера она неожиданно объявила, что заказала билет на сегодняшний рейс, и что она хотела бы остаться подольше, но прошло уже две недели, и у нее нет другого выбора, кроме как вернуться в Испанию. Так много недосказанного осталось между нами, когда мы обнимались на прощание! Не было подходящего момента, чтобы продолжить тот разговор, который мы вели в машине, или чтобы заверить ее в том, что я ее люблю. После того как я узнала, что бабушка на самом деле Дафна, все, что было между мной и мамой, просто оказалось погребено под этой неожиданной информацией. Мама едва может разобраться в своих чувствах по поводу всего этого, не говоря уже о том, чтобы копаться в нашем прошлом.

– Что ж, – говорит Том, наклоняясь и отцепляя поводок от ошейника Снежка. – Может, закажем еду навынос? Я бы не отказался от рыбы с картошкой.

– Мне будет не хватать маминой стряпни, – с тоской отзываюсь я, снимая кроссовки и стаскивая с себя куртку. Коттедж вдруг кажется слишком большим и тихим без нее. Я вешаю куртку на вешалку возле кабинета. Том следует моему примеру. Мы промокли, пока бежали к дому от машины.

– Я знаю. Мне тоже будет ее не хватать. Она – сила, с которой нужно считаться. – Он направляется на кухню.

– Как ты думаешь, с ней все будет в порядке? – спрашиваю я, подходя к чайнику и улыбаясь про себя, когда вижу, что мама убрала тостер в угол. Она никогда не могла оставить вещи в покое. – Должно быть, для нее это шок – узнать, что ее мать на самом деле ей не мать…

Смотрю из окна на сад. Мы все еще ждем подтверждения, что тело принадлежит настоящей Роуз Грей. Сержант Барнс сказал, что мы должны получить результаты завтра.

– То же самое касается и тебя, – мягко отвечает Том. – Все эти годы ты считала Роуз своей бабушкой.

– Я все еще люблю ее. Я не могу… – Сглатываю ком в горле, на глаза наворачиваются слезы. – Я не могу просто перестать любить ее. Я не могу забыть все, что мы пережили вместе, все, что она сделала для меня, понимаешь? Но потом думаю, что она могла убить мою настоящую бабушку…

– Я понимаю. – Он подходит ко мне и обнимает меня за талию. – Но я не могу поверить, что она – убийца, кем бы она ни была. Может быть, есть какое-то другое объяснение, если тело действительно принадлежит настоящей Роуз.

– Она совершила убийство, когда ей было десять лет. Все, что я знала о бабушке – как мне казалось, – теперь стало ложью.

Том замолкает, пока мы перевариваем это.

– Мы прочитали все отчеты того времени, – говорит он через некоторое время. – У нее было ужасное детство… она сама подвергалась насилию. И была реабилитирована.

Конечно, мы много раз говорили об этом, с тех пор как узнали о Дафне. И всегда приходим к одному и тому же. Потому что никуда не деться от того факта, что Роуз, Джин, Дафна – как бы ее ни звали на самом деле – была самой лучшей бабушкой на свете. Люди могут меняться, приспосабливаться к новому образу жизни…