Парадокс Тьюринга

«Утром», стоя под прохладным душем, я старался себя уговорить думать более рационально и не стараться впадать в эмоциональные прострации потакая экипажу. А самой основной своей задачей видел, исполнение поставленного задания без отвлечения на измышления начальника Станции и возможные субъективные видения каждого из членов команды. Мало ли кого они могли наблюдать, всё это следовало ставить под сомнения и проверять, возможно даже в иных условиях и с экспертами особых полномочий. Сейчас меня немного волновало то, что Берт мне рассказал вечером. С количеством видимых им дельфинов он мог и напутать – не мудрено отдалённо принимать одного и того же афалина за совершенно иного, если ты не специалист и не в тесном общении с ними. А уж тем более, мельком и издали. Но вот явное существование эфемерного Виктора Полозова, явившегося во плоти и крови полностью разрушало всякое мышление. Указание на предполагаемый портрет неизвестного батинавта я принял лишь, как очередной аргумент в пользу материальности незнакомца, но не его личности. И если полностью доверять словам и свидетельствам экспериментального биокибера, то гидронавт – глубоководник оказывался…

Нет, я в это не хотел верить! Подобная история в сути своей не могла бы происходить, так как тот, кто пытался выдавать себя за Полозова давно уже почил и оставался лишь в памяти немногих спецов Института. Значит, это мог быть обычный двойник. Либо, воспалённое восприятие Берта, основанное на побочных последствиях в его памяти от загружаемой «Мнемозины», создало некий идеальный образ, для необходимых биохому программных конструкций. Других версий, я как работник ИЭБ, искать не старался, пытаясь отмежеваться от всего, что сейчас касалось незнакомца.

Приводя себя в порядок, я начинал свой очередной день на Станции с того, что попытался распланировать посещения. И первым пунктом значился Фаллада. Мне не очень – то хотелось идти в его «логово» после вчерашнего разговора, в котором звучало с его стороны больше фальшивой откровенности и подозрений, основанных на страхе. От меня же исходил явный сарказм и с трудом скрываемого недоверия к собеседнику. Теперь же, – и я в этом был уверен – старик не захочет уж на столько со мной быть откровенным держась более строго и сдержанно. Для себя же первой необходимостью я ставил выяснить радиальный ландшафт, тектоническую составляющую и саму суть работ проводимых на Станции и в её акватории. Попытку родственных взаимосвязей молодого ихтиолога и экзальтированного пожилого мужчины стоило оставить на потом. Объяснял я себе это практичностью и целесообразностью в стремлении найти компромиссы дававшие мне наиболее эффективно закончить свою миссию и убраться с Гекаты поскорее.

Отыскав на секретере злополучный «Вестник» и вновь рассматривая фото, я удручённо сжал губы и зачем – то вырвав страницу засунул её в карман куртки. Мотнув в сомнении головой и хмыкнув быстро вышел в коридор собираясь позавтракать.

В этот раз до столовой с камбузом довелось добраться значительно быстрее. Сработали хорошая память и ориентация. Ещё на подходе стали слышны запахи приготовленных блюд и возня с посудой. Внутри помещения всё было так же как и вчера – сияя чистотой и отсутствием кого – либо.

– Есть тут кто живой?! – пришлось мне громко спросить.

Пройдя на прежнее своё место, я потёр в ожидании руки. Из проёма к камбузу появилась Элен Фергюсон. В однотонном фартуке поверх серого рабочего комбинезона и с растрёпанными короткими волосами она показалась мне значительно привлекательной, чем вчера.

– Вы сегодня поздно пришли. Но по традиции, мне всё же придётся вас потчивать.

– Простите, просто мне ещё нужно привыкнуть к режиму, который царствует на «Медузе».

– У вас весьма мало для этого времени. – Элен поставила передо мной поднос с яствами. – Или подчиняйтесь сразу, или…

Я с удовольствием осматривал блюда аппетитно пахнувшие.

– Или?

– Улетайте с Гекаты. Ведь смысл всего здесь происходящего не стоит и выеденного яйца.

– Это вас кто – то уже убедил в подобном мнении? – я принялся поглощать поданный завтрак. На это раз это был прекрасный омлет с тостами. – И вам совсем не хочется разбираться в происходящем? А как же тогда, Виктор? Или его смерть сделала вас безразличной…

– А вы весьма жестоки, – Элен сощурила глаза. – Вчера вы мне показались совершенно иным.

Она угрожающе замолчала и методично пила из принесённой с собой чашки. Сев на против меня Элен хмурилась смотря в сторону словно сквозь стену.

– Вы однобоко оцениваете других – весьма строго и специфично.

– Как получается.

– Не обижайтесь, Элен. Мой способ общения, почти всегда лоялен к собеседнику. И если какие – то факты наносят ему вред, то я стараюсь воздерживаться от высказываний.

– Это скорее оправдания, чем правда, – она посмотрела на меня.

– Для вас лично: и да, и – нет.

– Почему? Я что, являюсь особым исключением для вас?