«Паралитики власти» и «эпилептики революции»

«По сим обстоятельствам, — отмечалось в обвинительном акте, — дворянин Дмитрий Каракозов обвиняется: 1) в покушении 4 апреля 1866 года на жизнь священной особы государя императора, что составляет преступление, предусмотренное 241 ст. Улож. о нак., и 2) в принадлежности к тайному обществу „Ад“, имевшему исключительною целью цареубийство, что составляет преступление, предусмотренное 318, 242 и 243 ст. Улож. о нак. Вследствие сего дворянин Дмитрий Каракозов предается суду Верховного уголовного суда

».

Подсудимые первой группы И. А. Худяков, Н. А. Ишутин, П. Д. Ермолов, Н. П. Странден и Д. А. Юрасов обвинялись в том, что они знали о намерении Каракозова совершить цареубийство и принадлежали к революционной организации, А. А. Кобылин — в том, что знал о намерении Каракозова.

Подсудимым было предложено избрать себе адвокатов. Худяков, Ишутин, Юрасов, Загибалов воспользовались этим правом. Остальные заявили, что доверяют сделать это суду. Д. В. Каракозову был назначен адвокат А. П. Остряков. На этот процесс впервые в истории судопроизводства Российской империи был приглашен стенограф В. А. Соболевский. Восемнадцатого августа 1866 года началось слушание дела в отношении 11 подсудимых. Процедура была такова. В зал заседания вводили подсудимого, зачитывали обвинительный акт, затем допрашивались подсудимый и свидетели. Первым ввели Каракозова. После оглашения обвинительного акта председатель князь Гагарин сказал: «Каракозов обвиняется в преступлении — покушении на жизнь государя императора». 

Обращаясь к подсудимому, спросил: «Сознаетесь ли вы в этом преступлении?»

Каракозов ответил: «Я вашему сиятельству могу объяснить то же самое, что я объяснял уже членам комиссии, то есть, что если судить по самому факту совершившегося преступления, то, конечно, если есть факт, то есть и преступление, но если разобрать причину, откуда вытекает факт, тогда объяснится, что в самом факте нисколько нет преступления, тогда объяснится, что преступление есть следствие причин органических. Но как Верховный уголовный суд отказался истребовать свидетелей для удостоверения моего ненормального положения, то, конечно, ничего больше не остается, как признать факт преступления

».

После этого ответа, по предложению князя Гагарина, было прочитано заключение из истории болезни Каракозова. Затем председатель объяснил Каракозову, что поскольку имеется заключение о «нормальности» состояния его здоровья, а «нервное, раздражительное состояние не входит в число причин невменяемости», то суд и «не обратил внимания

» на его ходатайство. Каракозов продолжал настаивать на том, что «нервное состояние его было расстроено».

Заметив, что насчет нервного состояния подсудимому уже даны разъяснения, Гагарин спросил Каракозова, сознает ли он себя виновным? Каракозов сказал: «Факт преступления я сознаю, но сознаю также, что болезненное мое состояние было первой причиной, побудившей меня совершить преступление».

На вопрос Гагарина, были ли у него соучастники, Каракозов ответил: «У меня соучастники были, если соучастниками назвать тех личностей, которым я высказывал свое намерение в более или менее общих, отдаленных выражениях. Это именно Худяков и Кобылин».