Параллельные (СИ)

— Не должен, — вдруг вспылила Нина, подскочив на ноги и выдернув свою руку. — Не должен! Вот почему ты всегда всю ответственность за нас… за меня брал на себя?! Забота — это хорошо, но когда её ту мач, это… убивает. В такие моменты я чувствую себя бесполезной домашней зверюшкой, недостойной тебя!

— Нина…

— Нет, выслушай меня, — потребовала она, вышагивая вокруг костра. — Я много времени думала о том, почему мы были так счастливы в первые годы нашего брака и так бездарно растеряли это счастье потом. И поняла, что поначалу мы были равны. И это не вопрос заработка, а вклада… вклада в семью. А потом всё изменилось, ты настолько резко пошёл вверх, что я просто не поспевала за тобой. И каждое моё достижение попросту меркло на фоне того, что делал ты.

— Бред!

— Не бред. Я была участковым педиатром, а ты руководил заводом, — изобразила руками весы, резко уронив одну из них вниз, — несколько неравнозначно, не находишь?

— Но ты спасала жизни!

— Громко сказано. Я же не реаниматолог, не травматолог, не хирург… — она понемногу «сдувалась», плечи поникали, а сама Нина опустилась на край бревна. — Не спорю, моя работа была важна, но… но и в ней я не сделала ничего выдающегося.

В голове крутились сотни возражений, но я молчал, понимая, что любимая нуждалась отнюдь не в моих убеждениях, а в возможности… выговориться.

— Когда ты встретил меня, у меня было столько амбиций… ординатура, аспирантура… Но я ведь так и не пошла никуда после интернатуры. Сначала времени не было, а потом… а потом это потеряло всякий смысл.

Внутри что-то сжалось.

— Ты никогда про это не говорила.

— А ты? — зыркнула на меня Нина. — А ты много говорил из того, что тебя тревожило? Да и что бы я тебе сказала? Что завидую тебе лютой завистью? Потому, что у тебя есть имя? Уважение? Потому, что люди смотрят на тебя с открытым ртом? Нет, я гордилась тобой, но… лишь сильнее чувствовала, что не дотягиваю. А потом… а потом даже забеременеть не смогла. Впрочем… как и родить.

— Нин, это всё неважно. Мне не важно…

— Вот! — опять завелась она, подскочив на ноги. — Тебе не важно, а мне… мне важно! Все эти годы, мне хотелось почувствовать, что я тоже могу! А ты… ты упорно окутывал меня своей заботой, как немощную. А в последние полгода и вовсе закрыл в клетке. Золотой, но клетке…

В голове что-то крутилось, взрывалось и шипело. Мне казалось, что я сделал всё, чтобы хоть как-то искупить перед ней свою вину… но моя главная вина вдруг оказалось совсем не в том, где я полагал.

— Я, может быть, только сейчас жить учусь, — после долгой паузы призналась жена. — Поэтому и не хочу из посёлка уезжать. Мне важно понимать, что я могу… Что я всё осилю! Я, а не кто-нибудь другой. А ты… даже на расстоянии продолжаешь… решать и делать всё за меня. Я однажды уеду отсюда. Но уеду, когда пойму, что моя жизнь только в моих руках.

Мы замолкли. Понимал, что нужно что-то сказать, но что? Никогда не смотрел на наши отношения с подобного ракурса. Для меня было естественным брать самые сложные вопросы на себя.

— Прости, я никогда не задумывался об этом, — в конце концов, признался честно. — Мне хотелось дать тебе всё…

— Чувство вины тебе загладить хотелось, — фыркнула, после чего горько добавила: — Как и мне.

***

Если честно, после этих нелицеприятных открытий я был уверен, что вся дальнейшая история так и повиснет в воздухе. Но Нина грозно потребовала: «Продолжай!», и я двинулся дальше.

История про Машу тоже вышла какой-то… повседневной, что ли. Не чувствовал я в ней больше той горечи и остроты. Машку даже стало жалко за то, что сама так бездарно разрушила свою судьбу. А вот новости про Карину возымели куда больший эффект, чем я мог предположить.

Нина издала неясный звук, то ли крик, то ли стон, после чего закрыла лицо руками, пару раз сжав-разжав пальцы в кулаки.

— То есть ты врал мне уже тогда.

— Я не думал, что это будет иметь хоть какое-то значение…

— Ты мне врал! Глядя в глаза! — её возмущению не было предела.

— Я не планировал с ней никаких отношений. Предполагалось, что через полгода она уедет — и на этом всё…

— Ещё какое всё!

Её плед слетел с плеч и уже давно валялся на земле.

— Да пойми же ты! — повысил голос уже я. — Если бы она хоть что-то для меня тогда значила, я бы в жизни не посадил её у себя в приёмной. Неужели я, по-твоему, настолько дурак?!

— Как показывают последующие события — ещё какой!

— Да?! Тогда скажи, что именно меняет факт нашего знакомства? Ты же видела, что мы с ней неплохо ладим. Видела и никогда не ревновала, потому что там не к чему было ревновать.

Она гневно замолчала, лишь махнула рукой с требованием: «Давай дальше».