Парни со стволами

— Почему они не боятся нашей авиации? Днем пошли!

— Совпадение. Их сирийцы шуганули с юго-востока. Они начали там наступательную операцию, и эти друзья решили убрать подальше от шальных снарядов машины с нефтью.

— Так давайте их раскатаем по асфальту, — предложил Котов. — Поднимите одну «сушку», и она в два захода сравняет их с гумусом.

— Не можем. Там несколько автобусов, а кто в них, мы не знаем. Вдруг заложники, которыми они прикрывают колонну? Или же гражданские?

— Я понял, товарищ полковник. Дополнительная задача! Разрешите приступать?

— Борис! — Голос Сидорина стал усталым и напряженным. — Тебе их не обойти. Или ты делаешь крюк километров в пятьдесят, или они тебя увидят. А у них наверняка есть рация, и вас перехватят, потому что обстановка под Алеппо напряженная.

— Я понял, товарищ полковник. Разрешите приступать?

— Разрешаю, — дежурным тоном отозвался Сидорин.

Все, время эмоций закончилось, осталась только работа. Опасная, смертельно опасная работа, которую ждет Родина, потому что за всей этой войной стоит большая политика, и она в этой политике участвует. Это ее имидж, ее шаги к процветанию, ее сила и… ее слава. Котов всегда, когда возникала серьезная опасность, когда операция проводилась сложная, вспоминал именно эти слова. Про славу своей страны. Еще мальчишкой, играя в войнушку с друзьями, еще когда смотрел исторические фильмы, в которых великие полководцы в белых париках под «треуголками» гордо взывали посвятить себя славе своего Отечества, Боря Котов задыхался от волнения. Это помогало потом в службе, понимание, что твои дела — это не просто твоя служба, это слава и величие Родины.

— Всем! Я — Барс, — передал он в коммуникатор. — Меняем курс. Шоссе перекрыто колонной. Получен приказ на разведку цели. Если там только нефтевозы и военный груз, передаем на базу вызов, и «летуны» расчищают нам дорогу. Если в колонне гражданские или заложники, нам предстоит совершить дополнительный марш в обход опасного места длиной в сутки. Через пятьсот метров в роще всем остановиться!

Четверым Котов приказал охранять технику и снаряжение, которое они замаскировали свежесрубленными деревцами и кустарником, Алейникова и Крякина отправил правее на пятьдесят метров, а сам вместе с Зиминым двинулся к шоссе.

— Олег, шаг в шаг, — на ходу советовал командир. — Я встал — и ты встал, я упал — и ты падаешь в тот же миг. Все замечания и предложения только голосом в коммуникатор. Никакой стрельбы, если увидел опасность. Это закон. Пусть в тебя целятся, пусть ты знаешь, что, скорее всего, тебя сейчас застрелят, но первым стрелять без приказа нельзя. Понял?

В том месте, где остановилась на шоссе колонна, к дороге подходила возвышенность. Совсем небольшой перепад, всего метров десять. Но это позволяло спецназовцам подойти к шоссе почти вплотную. Кустарник становился гуще, вся равнина над дорогой заросла местной низкорослой сосной. Зимин быстрым мягким шагом, как его учили, шел за своим командиром. Он держал дистанцию в три метра, старательно посматривал вправо и оглядывался назад. Таково было боевое расписание пары. Первый смотрит вперед и вправо, второй — влево и назад. Лейтенант слышал в наушнике дыхание второй пары, иногда Алейников и Крякин переговаривались.

— Барс, слева! — пискнул в микрофон Зимин.

Ему перехватило горло от неожиданности и немного страха. Слева появились двое боевиков. Они пробирались между деревьями, обходили кустарник и посматривали больше на землю, чем по сторонам. Не похоже, что они поднялись сюда «по нужде». И командир их не заметил!

— Стой на месте! — приказал Котов, продолжая идти так же тихо, но сменив курс и двинувшись прямо навстречу двум террористам.

Зимин послушно остановился, положив палец на спусковой крючок, но приказ пришлось выполнять, и лейтенант не стал даже поворачиваться, чтобы ствол его автомата смотрел на врага. А командир продолжал двигаться медленно и очень плавно, даже если бы он оказался в поле бокового зрения и то не привлек бы внимания. Вот уже от боевиков его отделяло чуть меньше десяти метров. И тут один из боевиков увидел незнакомца. Зимин даже не успел заметить взмаха, как рука его командира оказалась вдруг вытянутой вперед, плечо сделало неуловимое движение, и чуть ниже горла боевика уже торчал нож.

Ух ты, подумал переводчик, который еще ни разу не видел такой скорости и точности бросков ножа. И уж тем более на таком расстоянии. А командир все шел и шел вперед. Через секунду, когда второй боевик понял, что его напарник хрипит и валится на землю, снова взлетела рука Котова, что-то с силой, с неприятным звуком ударило в голову второму боевику и отскочило в траву. Он повалился, схватившись за голову, и остался лежать без движения.

— Ко мне! — громко позвал Котов в коммуникатор и теперь уже сменил быстрый шаг на бег.