Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все

Сообщения о свадьбах она тоже просмотрела мельком — ведь сыновья и дочери ее старых друзей все уже давным-давно переженились. Дойдя до списка скончавшихся, она стала читать более внимательно, стараясь не пропустить знакомого имени. Аллоуэй, Ангопастро, Арден, Бартон, Бедшоу, Бурговайссер (господи, какое-то немецкое имечко, хотя жил он, судя по всему, в Лидсе[219]), Карпентер, Камерон, Клегг. Клегг? «Кто-нибудь из тех Клеггов, которых я знала? Да нет, вряд ли, Джанет Клегг. Жила где-то в Йоркшире[220]. Макдональд, Макензи, Никольсон. Никольсон? Нет, это другой… Огг, Ормерод — должно быть, одна из тетушек. Да, вполне вероятно. Линда Ормерод. Нет, никакой Линды я не знаю. Квантрил? Господи, это, должно быть, Элизабет Квантрил. Восемьдесят пять. Ну и дела! А я-то была уверена, что она уже давным-давно умерла. Подумать только, дотянула до глубокой старости! А ведь всегда считалось, что у нее весьма хрупкое здоровье. Рейс, Рэдли, Рафиль». Рафиль? Что-то ее задело. Эта фамилия явно была ей знакома. Рафиль. Белфорд-парк, Мэйдстоун. Такого адреса она не помнила.

«Цветов не присылать. Джейсон Рафиль». Очень уж имя необычное, и все. Должно быть, слышала где-то ненароком. Росс-Перкинс. Уж не тот ли это?.. Да нет, не тот. Рейленд? Эмили Рейленд. Нет. Нет, она никогда не знала Эмили Рейленд. «Нежно любимая мужем и детьми». Что ж, очень мило или очень грустно. Зависит от того, как на это посмотреть.

Мисс Марпл положила газету на стол и, рассеянно изучая кроссворд, попыталась припомнить, почему фамилия Рафиль показалась ей такой знакомой.

«Рано или поздно вспомнится, — сказала она себе, зная по опыту, какие фокусы выкидывает стариковская память. — Вспомню, никуда не денется».

Она бросила взгляд в окно и спешно отвела глаза. Там на солнышке зеленел ее обожаемый сад, который дарил ей огромную радость и требовал неустанного труда. И вот теперь все эти доктора — как один — запретили ей работать в саду. Поначалу она было восстала, но в конце концов решила, что придется смириться. Она переставила свое кресло так, чтобы взглянуть на сад было не так-то просто — разве что при крайней необходимости. Вздохнув, она взяла свой мешочек для рукоделья и извлекла оттуда детский жакетик, который уже почти связала, — оставалось только довязать рукавчики. А с ними всегда столько возни. Два совершенно одинаковых рукавчика. Вязать их такая скука… Ну да ничего, зато эта шерсть — просто прелесть. Розовая шерсть. По-стойте-ка, розовая шерсть… что-то она напоминает? Да-да, фамилию, которую она только что видела в газете. Розовая шерсть. Карибское море[221]. Песок на пляже. Солнышко. И она сама с вязаньем и… ну конечно! Мистер Рафиль! Ее путешествие на Карибские острова. Остров Сент-Оноре. Спасибо племяннику Реймонду, это был его подарок. Она вспомнила, как Джоан, ее богоданная племянница, жена Реймонда, молила: «Только не связывайтесь больше ни с какими убийствами, тетя Джейн. Вам это вредно».

Да она вовсе и не собиралась связываться, просто так уж получилось[222]. Само собой. Из-за того отставного майора со стеклянным глазом, который постоянно докучал ей своими нудными историями. Бедняга майор… как его звали? Начисто позабыла. Мистер Рафиль, у него еще была секретарша — миссис… миссис Уолтерс, да, Эстер Уолтерс, и массажист — он же камердинер — Джексон. Вот все и вспомнилось. Так-так… Бедный мистер Рафиль! Он уже тогда знал, что ему недолго осталось… Собственно говоря, он ей об этом прямо сказал. Похоже, что он протянул даже дольше, чем ему прочили доктора. Сильный был человек и ужасный упрямец.

Мисс Марпл глубоко задумалась, и, хотя спицы в ее руках безостановочно шевелились, она думала не о рукавчиках, а о покойном мистере Рафиле, перебирая в памяти их встречи. Да, такого человека не скоро забудешь. Он и сейчас стоит перед ней как живой. Необыкновенная личность, хотя человек безусловно тяжелый, вспыльчивый, порой невыносимо грубый. Но окружающие, между прочим, терпеливо сносили его грубости. Никто не смел ему возражать — а все потому, что он был очень богат. Да, неимоверно богат. А с ним была секретарша и слуга-камердинер, дипломированный массажист. Ведь мистер Рафиль почти не мог передвигаться без посторонней помощи.

Этот массажист был довольно скользкий тип. И мистер Рафиль обращался с ним очень грубо.

А с того как с гуся вода. Все готов был стерпеть от хозяина.

«Никто не заплатит ему и половины того, что плачу я, — заявлял мистер Рафиль, — и ему это известно. Однако дело свое он знает».

Интересно, остался ли мистер Джексон — или Джонсон — при мистере Рафиле до конца. Если остался? Тогда он прослужил у него еще год… или год и три месяца. Впрочем, вряд ли, решила она. Мистеру Рафилю слуги быстро надоедали — их привычки, их лица, даже просто их голоса.

Это мисс Марпл могла понять, как никто другой. Она порой чувствовала точь-в-точь то же самое. Она припомнила свою компаньонку — такая милая, такая заботливая, — она терпеть ее не могла, особенно ее воркующий голосок!