Пастбищный фонд

Вануйто, после подписания договора, вернулся в посёлок Кутопьюган. Уединившись в конторке, в состоянии полной апатии и уныния, размышлял о предстоящих переменах. Вдруг на крыльце послышались шаги, открылась дверь и в помещение вошёл высокий, средних лет человек, светлыми волосами. Одет по сезону: на ногах кожаная обувь из оленьей замши, верхняя одежда в виде сорочки из тонкого сукна подпоясана ремнем, богато выложенный серебренными, бронзовыми и костяными деталями. С правого боку, прикреплённый к поясу, весела кобура для ножа, из которой торчала мамонтовая рукоять. В правой руке он держал накомарник. Следом за ним, в открытую дверь, заскочила оленегонная лайка. Хозяин ловко перегородил ему путь в помещение и выставил за дверь.

– Добрый день! – поздоровался гость и, не дожидаясь ответа, подошёл к столу и протянул могучую кисть руки для приветствия.

– Здравствуйте, – ответил Вануйто и обменялся с вошедшим рукопожатием. Вануйто узнал вошедшего человека, встречались при обсуждении пастбищ. Разговорились. Гость, Вокуев Николай Васильевич, рассказал, что он со своим стадом к осени намерен перекочевать с вершины Ярудея на новые пастбища… – Что случилось, – прервал собеседника директор совхоза, – чем я могу помочь? Вопрос прозвучал больше по инерции, чем желание узнать причину визита. Не поднимая головы, обмакнул перо деревянной ручки в чернильницу, дописал предложение и, аккуратно промокнув чернила, внимательно, изучающим взглядом посмотрел на посетителя: необъяснимо, мгновенно, словно информация из картотеки, сплыли в памяти воспоминания прошлых событий. Вануйто хорошо знал главу семьи гостя, их знакомство длится с начало тридцатых годов, а первые пути в жизни пересеклись при проведении первой, полярной переписи населения… Семья Вокуева Василия Ивановича жила в посёлке Саранпауль. Местные коми, проживающие там, называют свой посёлок Ляпин. Новое название– Саранпауль, что по манси означает – зырянский посёлок, закрепилось 1926 году и утверждено постановлением Центрального исполнительного комитета. Судьба посёлка Саранпауль, сложна, не похожа на исторические судьбы других поселений. В годы гражданской войны, посёлок оказался в эпицентре борьбы за хлеб. История Саранпауля, это часть истории развития оленеводства на полярном Урале. Политические события в стране, процессы сплошной коллективизации, январское постановление партии, не могли не отразиться на жителях Саранпауля… Вануйто вспоминал события пытаясь оценить весь драматизм необдуманного вмешательства в жизни людей, продиктованные проведением коллективизации. 3 марта 1930 года в Саранпауле состоялось общее собрание жителей села. Всех присутствующих на собрании ознакомили с текстом постановлением ЦК ВКП(б). Активно и настойчиво людей «приглашали» вступить в колхоз имени Сталина. Призывали всех сдать для нужд колхоза лошадей, кур, – вспоминал Вануйто рассказ пятилетней давности, – кочующим семьям предлагали сдать оленей. Кто не соглашался, имущество и скот конфисковались. Представители сельского совета, колхоза, батрачкома ходили по дворам и проводили опись имущества, скота, птицы. Стремясь, хоть как то сохранить нажитое, родители просили детей надеть на себя по несколько вещей: рубашек, кофточек, сарафанов. Отец и старший брат Николай Васильевича использовали труд наёмных пастухов и их обвинили в эксплуатации. Конфисковали семейный, добротный дом для общественных нужд. Многие саранпаульские оленеводы, в поисках оленьих пастбищ, взяв с собой только самое необходимое, кослали в Гыданскую тундру…

Вануйто внимательно смотрел на вошедшего. Тот всё ещё стоял напротив, сосредоточено уставившись на директора и словно к чему то прислушивался. Директор указал на свободный стул и пригласил:

– Проходи, присаживайся.

Гость неторопливо подошёл приставленному к стене стулу, поправил одежду и как то ловко, словно на движущие нарты, примостился на стул.

– В среднем течении и вершине реки Полуй всё больше появляются оленеводческие стада. Ежегодно в эти пастбища кослают единоличники и организованные стада, – продолжил Николай Васильевич, – у нас нет запасных участков. Новые хозяйства вытравливают пастбища без учёта восстановления растительности, неравномерно и двигают стада как получится. При длительных стоянках пастбища выбиваются очень сильно, есть участки, которые напоминают спаханный огород. В этом районе нам зимней тропы не хватит.

– Пастбища по правобережью реки Хетта в плоть до вершины реки Надым свободны. Я думаю переход на эти пастбища будет правильным решением, – согласился Вануйто и добавил, – В настоящее время наше хозяйство находится на стадии землеустройства. По итогам первоначального земельно-водного устройства земель в первую очередь было осуществлено наделение пастбищами и охотугодиями стада колхозов и единоличников, а так же местного населения, вот и теснят нас…

(Зимние пастбища, «тропа», фото 1938 года)