Паутина

Гадалка с удовольствием попробовала бы и филе семги с грибами под горчичным соусом, и гноччи с грибами, и пирог с шампиньонами, которыми славился этот ресторанчик и которые она еще не имела удовольствия отведать, но она была сыта одним блюдом и взяла себе на заметку эти кушанья на будущее.

ГЛАВА 7

— Джемма! Красавица моя! — вытянув губы, протянула Милославская и потеребила по холке вставшую на задние лапы и уперевшуюся передними в плечи хозяйке овчарку.

Джемма, соскучившись, весело виляла хвостом и преданно смотрела в глаза гадалке, которую рада была видеть целой и невредимой. Наверное, собака чувствовала, что в минувшие часы над Милославской висела какая-то опасность, а потому несколькими минутами позже, когда Яна, торопливо скинув обувь, плюхнулась в кресло, Джемма, поскуливая, прижалась к ее ногам и на уговоры лечь где-нибудь в сторонке никак не реагировала.

В миске собаки еще оставался корм и поэтому Яна, которой больше не о чем было беспокоиться, сваленная усталостью, сомкнула веки и скоро забылась сном.

Неизвестно, сколько времени прошло, когда Милославская вдруг стала чувствовать ноющую боль в спине, заставившую ее проснуться. Не открывая глаз, на ощупь, она перебралась в свою спальню и, прямо на пол побросав одежду, неуклюже забралась на постель. Джемма преданно ее сопровождала, но посягательства на постель хозяйки тем не менее себе не позволила и калачиком свернулась у ее основания, накрыв собой небрежно раскиданные вещи.

Сон снова быстро охватил гадалку. Бессвязные картины, одна сменяя другую, стали мелькать в ее воображении. Предложения, возникающие в мышлении, обрывались, не выстроившись до конца, а вслед за ними выплывали новые, уже совершенно о другом, нелепые и пустые.

Милославская вряд ли сама бы ответила, сколько времени она провела в таком состоянии полусна-полудремы, однако забыться по-настоящему глубоко ей не удалось: телефонный звонок разбудил ее.

— Какого черта! — сев на кровати и плетьми свесив руки, пробормотала она.

Телефон все звонил и звонил, и Яне пришлось подняться и взять трубку.

— Да, — хрипло произнесла она.

— Спишь что ли? Время ли? — раздалось в трубке с упреком.

Милославская узнала голос Руденко, но по традиции спросила:

— Ты Семен Семеныч?

— Кто же еще? — весело ответил тот.

Настроение у приятеля было приподнятое, но этому могли способствовать не успехи в работе, а рюмка-другая его излюбленного портвейна, поэтому гадалка не стала интересоваться причинами веселья, а без притворного радушия, позевывая, лениво протянула:

— Ну? Что тебе?

— Ты сидишь? — усмехнувшись, спросил Руденко.

— Ну сижу, — ничего не понимая, ответила гадалка, которая при этом бессильно откинулась на подушку и готова была тут же заснуть.

— Это хорошо, а то упасть можно! — продолжал Три Семерки.

— Семен Семеныч, ну что ты чушь какую-то несешь! — возмущенно и одновременно как-то сонливо-безразлично произнесла Яна.

— Закрой глаза и представь, что это тебе чудится, потому что на явь это не похоже, — загадочно продолжал Руденко.

— Я их еще не открывала, — усмехнувшись, ответила гадалка.

— Тьфу ты, е! — с горячностью воскликнул Семен Семеныч. — Так ты все еще спишь что ли?

— Му-гу, — еле слышно ответила гадалка.

— Ну спи тогда, сейчас приеду, разбужу. Без толку тебе сейчас все рассказывать, все равно не поймешь!

Руденко бросил трубку, и Яна даже не успела возразить. Ей до смерти не хотелось сейчас принимать гостей, даже таких близких, как Семен Семеныч. Тем более, что он, вероятней всего, был пьян, и ему просто требовался понимающий собеседник, который бы не просто безропотно слушал саги о его служебных похождениях, но и активно включался в разговор. Маргарита Ивановна, жена Руденко, ничего в этом не смыслила, а потому и на данную роль не подходила, а вот Яна, напротив, казалась в этом плане Семену Семенычу объектом вполне достойным.

— И чего ему только надо?! — недовольно пробормотала Милославская и, с головой накрывшись одеялом и поджав под себя ноги, попыталась снова уснуть.

Мерное тиканье часов и безмятежное посапыванье собаки помогли ей в этом, хотя обычно, однажды разбуженная, гадалка спала уже плохо.

Через час с небольшим лязганье щеколды известило хозяйку дома о прибытии гостя. Джемма залаяла.

— Тихо, — спокойно сказала ей гадалка, лениво приподнимая голову, — это наш обожаемый Семен Семеныч.

Минутой позже выглянув из-за занавески, она убедилась в этом. Накинув первый попавшийся халат и всунув у порога в ноги в старые, отжившие свой век шлепанцы, Милославская неспешно побрела к калитке.

На улице, облокотившись о капот машины, стоял и покуривал Три Семерки.

— Сема, ты страх что ли потерял? Пьяный за рулем… — с укором произнесла гадалка, глядя в наступившей темноте на друга.

— Кто пьяный? Я? — Руденко приблизился к приятельнице и всем нутром дыхнул на нее.

Яну обдало смесью табака, дешевого одеколона и недавно съеденных полуфабрикатов. Запах был отвратительный, но алкоголя в этом букете точно не было.

Сознание гадалки сразу прояснилось.

— Так ты чего? — удивленно протянула она.