Пэлем Гренвилл Вудхаус. О пользе оптимизма

На успех этого фильма «работает» не только мастерство актеров (эпизодические роли ничуть не хуже основных), но и запоминающийся колорит безмятежной эдвардианской Англии: замки, изумрудные газоны, пышные клумбы на посыпанных гравием подъездных аллеях, выдержанные в строгом вкусе интерьеры, первые, такие уютные такси-кэбы, еще смахивающие на кареты. И тщательно подобранные туалеты на все, как говорится, случаи жизни. Один – для гольфа, другой – для охоты и рыбной ловли, третий – для house parties, четвертый (фрак, белый галстук и белое кашне) – для приемов. Имеется даже специальный туалет для отхода ко сну: Берти обсуждает с Дживсом подробности завтрашней проделки, облачившись в бледно-розовую пижаму, а поверх нее – в стеганый голубой халат и подсунув под ноги толстую, ярко-желтую, похожую на раскормленного цыпленка грелку. Нарушение же «гардеробного этикета» влечет за собой самые тяжкие и непредвиденные последствия. Перед тем, как попасть к Вустеру, Дживс служил у лорда Уорплесдона, однако вынужден был отказаться от места «ввиду желания его сиятельства обедать в вечерних брюках, фланелевой рубахе и охотничьей куртке»[48]. Вот и с Вустером Дживс строг: рекомендует переменить галстук, если тот не подходит к твидовому пиджаку…

Нескончаемое удовольствие смотреть, как джентльмены плещутся в пенной ванне, наполненной на английский манер из двух кранов поочередно. Как играют в гольф в бежевых бриджах, пестрых пиджаках и серых, в мелкую клеточку кепках. Как, не торопясь, со вкусом намыливают щёки помазком для бритья (где он теперь, этот помазок?). Как попыхивают длинной, толстой, похожей то ли на хлопушку, то ли на батон копченой колбасы сигарой. Как подпиливают розовые ухоженные ногти и всматриваются, щурясь, в монокль на проплывающих мимо красоток в шляпках «клош» и в платьях с заниженной талией. Удовольствие еще большее, чем головокружительная интрига с постоянными сюрпризами и неожиданностями – как и в прозе Вудхауса, впрочем, по большей части предсказуемыми. В фильме, в отличие от книги, за интригой порой следишь менее внимательно, нежели за аппетитными мелочами устоявшегося за столетия британского быта.

Но фильм Янга отличается от книг Вудхауса не только (и даже не столько) этим. Киносериал пересматривает, уточняет, расширяет сериал книжный. В книгах из цикла «Дживс и Вустер» (во всяком случае, поздних) Берти Вустер, как уже говорилось, сам себе голова. Да, он постоянно советуется с Дживсом, но, случается, его советами пренебрегает, решения принимает самостоятельно и даже оспаривает первенство у своего мудрого дворецкого. У Янга же Вустер живости восприятия не теряет, ведь это его девиз, однако по большей части абсолютно не знает, как поступить, теряется, пребывает в вечной нерешительности, бездеятельности – эдакий британский витязь на распутье. На подвижном лице обаятельного Хью Лори сквозит вечное недоумение, которое сменяется редкими вспышками минутного прозрения. И от этого особенно смешна его любимая фраза (в фильме, не в книге): «Я не из тех, кто становится рабом своих слуг». В фильме Янга Вустер всецело подчинен своему «слуге», без него он – ни шагу, живость восприятия ему не поможет, может даже обернуться против него.

Пересмотрен в киноверсии и образ Дживса. Стивен Фрай (даром что молод) играет еще более предупредительного, еще более чопорного, еще более безукоризненно одетого и вышколенного дворецкого, чем в книге. И в то же самое время за всеми этими «Смею вам сказать», «Извините за вопрос», «Как скажете, сэр», «Это всего лишь мое мнение», «Если позволите», «Не сочтите за дерзость» проглядывает едва заметная ироническая полуулыбка. Дживс в фильме, в отличие от непроницаемого Дживса в книге (я почему-то представлял его себе немолодым и совершенно лысым), нет-нет да и даст понять зрителю, что его хозяин – непроходимый болван, и справиться с жизнью без него, Дживса, он совершенно не в состоянии. Терпение Дживса-Фрая бесконечно, но и отношение к происходящему недвусмысленно.

И в фильме, и в книге Вустер «подпевает» Дживсу – таков закон комического взаимодействия этой пары. Но в одной из первых серий киноверсии не Вустер подпевает Дживсу, а Дживс Вустеру, причем без всяких кавычек. Берти бренчит на пианино и громко, залихватски, как будто он не у себя в фешенебельной лондонской квартире, а где-нибудь в сельском пабе, распевает «Sunny Boy». Фрай же – и это, по-моему, одно из лучших мест в киносериале – повторяет за Лори рефрен и, по привычке, подставляет в конец каждой строчки неотменимое «сэр».

Есть в этой бочке меда и крошечная ложка дегтя. Касается она, правда, не фильма как такового, а его русской версии. В переводе Берти Вустер, существенно понижая статус Дживса, почему-то называет своего дворецкого «моим слугой» и обращается к нему на «ты». И то, и другое никуда не годится: крепостного права в Англии спокон веку не было.

2