Пенумбра. Шесть готических рассказов.

Я рассказал им всё. Но, как я и говорил ранее, мой рассказ был настолько расплывчатым, настолько невнятным, нереальным и невозможным, что время от времени я делал небольшие паузы, чтобы перевести дыхание и кровь могла отойти от моей головы, делая всё тише и тише звон в ушах. Казалось просто невозможным, что умные, образованные люди в год 1896 от рождества господа нашего, могли на полном серьёзе рассуждать о вещах, подобных этому. Кроме того, я начал опасаться, что Пирпонт вновь начнёт глумиться, но к моему удивлению, он даже не улыбнулся. Что же касается Барриса - он взял трубку обеими руками и, склонив голову к груди, жадно затянулся. Когда я закончил свой рассказ, Пирпонт медленно повернулся и посмотрел на Барриса. Дважды он безгласно шевелил шубами, видимо желая что-то спросить, но будто останавливал себя, так и не промолвив ни слова.

- Айн - это город, - сказал Баррис с улыбкой - видимо он вспоминал что-то хорошее. Господа, вы ведь хотите узнать что это, ммм, Пирпонт?

Мы молча кивнули.

- Айн - это город, - повторил Баррис. - Где великая Река течёт под тысячью мостов, сады полны душистых цветом, а воздух наполнен мелодией серебряных колокольчиков.

Мои губы задали немой вопрос: «Где это место?»

- Но это ведь не правда, - сказал Пирпонт. - Через семь морей и реку, что длиннее, чем расстояние от луны до земли. Что ты вообще хочет нам этим сказать?

- Ах... - вздохнул Баррис, прикрыв глаза. - Я использую аллегории для описания этого места. Иногда со мной бывает. Скоро пройдёт. Разве я не рассказал вам о Кюэнь-Ёине? Айн - его столица. Он скрыт в гигантской тени страны, что мы зовём Китаем, он так загадочен, так огромен, словно ночное небо. Terra incognita, terra impenetrabilis (земля не ведомая, земля непроницаемая)

- Непроницаемая... - повторил Пирпонт с придыханием.

- Я хочу увидеть это место, - мечтательно сказал Баррис. - Ибо я видел мёртвые земли пустошей Китая, я пересёк горы Смерти, чьи вершины поднимаются выше облаков. Я видел, как тень Шанги ускользнула от демона смерти Аббадона, вечного жнеца преисподней. Лучше тысячу раз познать физическую смерть от Йед в чернейших безднах этого мира, чем узреть при жизни как тень Шанги падает на белый лотос! Я спал среди развалин Шанги, где никогда не стихает ветер, и в ночном, холодном, разряженном воздухе слышны троекратные вопли мёртвых...

- И голоса Айна, - добавил я.

На лице Барриса были какие-то странные, непередаваемые эмоции, и он медленно повернулся ко мне.

- Айн... я жил и познал любовь там. Когда моё бездыханное тело покинул мой бессмертный дух, драконий коготь исчез с моей руки.

Он поднял руку, и мы увидели серебряный полумесяц под его локтем, сияющий, словно сталь.

Когда свет очей моих исчезла навсегда, тогда я поклялся, что никогда не забуду город Айн. Потому что это мой дом! Эта великая Река, и тысяча парящих в небесах мостов, белые пики гор за её пределами, душистый запах лилий, приятный шум летнего ветра, жужжание пчёл и колокольный перезвон - всё это было моим... Вы думаете, почему Кюэнь-Ёинь так страшился когтя на моей руке, когда срок моей службы истёк? Тоже считаете, что если Лунный старец имеет право дать всё, что пожелает, в равной степени он может и отнять всё, что посчитает нужным? Является ли от тем Шанги, что не даёт распуститься цветку лотоса. Нет! Нет! - взревел Баррис со всей возможной страстью. - Это не он, не Лунный старец, не этот проклятый чародей, Создатель лун был кузнецом моего счастья! Это было по-настоящему, это была не тень, что рассеивается как предрассветная дымка с первыми лучами солнца. Может ли чародей иметь власть дать смертному мужу ту, что будет венчана ему судьбой? Неужели Лунный старец так же велик, как и Шанги? Шанги есть Бог. В его собственном мире, где время течёт по-другому, а его доброта и милосердие не знает границ, он снова приведёт меня к моей суженной. И я знаю, что она ждёт меня у подножья трона Господа.

В напряженной тишине, которая охватила всю комнату, я отчётливо услышал двойной удар своего сердца, и увидел лицо Пирпонта, бледное и обессиленное. Баррис встал и встряхнул головой. Его лицо налилось яростью, и это испугало меня.

- Страшись! - сказал он мне, буквально испепеляя меня своим взглядом. - Ибо печать когтя дракона находиться на челе твоём, и Лунный старец знает об этом. И если суждено будет тебе любить, то ты полюбишь всем сердцем, всей душой, всей своей сутью; но помни, что тебе всё равно не миновать врат Ада, где твоя душа будет гореть вечно. Как имя твоей возлюбленной?

- Изольда, - ответил я.

Часть восьмая

В девять часов вечера нам удалось поймать одного из златогонов. Я не знаю, как Баррис сумел заманить его в ловушку - всё действо, которому я сам был свидетель, уместится в две минуты моего описания.