Пенумбра. Шесть готических рассказов.

- Это были высокие мальчики со злыми лицами, - сказала Эльза. - Они попытались отнять у меня Нину, но я держалась. Я сопротивлялась, как могла, пока один их них не ударил меня чем-то. Я больше ничего не помню, потому что упала. Полагаю, они сразу же убежали, а потом кто-то нашел меня на улице, но боюсь, Нина снова разбилась.

- Вот коробка - сказала медсестра. - Мы не могли забрать её у девочки, до тех самых пор, пока она не пришла в себя. Хотите взглянуть, что стало с куклой?

Он быстро развязал верёвку. Там лежала Нина, разбитая на множество осколков, и мягкий свет больничной палаты скользнул по складкам её бледно-зелёного, старомодного шелкового платьица.

Фиона Маклеод

«Зелёные ветви»

Уже год прошел с момента смерти Мануса МакКодрума, а Джеймс Эчанна никогда больше не видел своего брата Глума. Возможно, ему казалось, что теперь он остался совсем один; и у него больше не осталось ни друзей, ни знакомых, пока однажды ему не пришло письмо с Запада. Будучи честным с собой, он никогда не верил официальной версии событий о том, что якобы именно в ту ночь сразу оба его брата просто взяли и утонули разом, как раз той же ночью, когда Энн Гиллеспи и Манус собирались вместе покинуть Эиланмор.

Первое, что смущало его в этой истории, был факт того, с какой стороны Глум был причастен ко всей этой истории; и если отринуть факт того, что он слышал звук флейты, на которой кроме Глума играть никто не умел, кроме того, стоит отметить примечательный факт - это была та самая мелодия, которую он ненавидел больше всего на свете - Данс Макабр. Вряд ли есть ещё один такой человек в Эиланморе, кроме Глума, кто будет так хорошо играть ненавистную ему мелодию. Он не был полностью уверен в том, что мёртвые остались таковыми. Чем больше и дольше он думал об этом, тем больше Эчанна был склонен к мысли, что его шестой брат всё ещё жив. Тем не менее, он не стал ни с кем делиться своими подозрениями по этому поводу.

Как только он смог обрести свободу, претерпев годы долгого и терпеливого смирения со своей судьбой, он сразу же поспешил избавиться от всего, что было связано с Эчанна, и почти сразу покинул остров. Ему не нравилось вспоминать об этом. Погруженная в вечный сумрак болотистая местность, что медленно разрасталась и отравляла своим ядом новые клочки земли, что послужило причиной не одного потерянного урожая; непрекращающиеся дожди, которые обволакивали остров в сизую пелену туманов на долгие дни, недели и месяцы; надрывные всхлипы прилива днём и истошные стоны ветра ночью, тяжелое дыхание бриза и гробовая тишина отливов; глухой и неистовый рокот шторма, что словно тень неведомого, чёрного зверя вгрызалась своими когтями в берег - одно лишь воспоминание об этом месте вводило его в состояние глубокого уныния. Ему никогда там не нравилось, даже когда временами его устилал богатый, зелёный ковёр растительности; а в кристальной глади отражались белые облака и синее небо, дул лёгкий и приятный ветерок; и всё это место напоминало Рай, окруженный морским простором.

Ему ещё никогда не было так одиноко, и всё окружающее так не утомляло его. Он устал от гнёта той тени, что нависла над его родом. Его мало заботила судьба его братьев, всех, кроме старшего – ведь тень, словно не касалась его; он практически ненавидел Глума, который постоянно завидовал ему из-за его привлекательности. Кроме того, он был очень похож на Элисон, и всегда относился к ней с должным почтением. К тому же, с тех пор как он влюбился в Кетрин МакКартур, дочь Дональда МакКартура, дом которой находился в Небесном саду, ему всегда хотелось быть рядом с ней. Он знал, что Глуму тоже приглянулась эта девушка, и он желал, чтобы она была его не только потому, что она ему очень нравилась, но ещё и потому, что таким образом он желал задеть чувства брата.

Итак, когда он, наконец, покинул остров, он был рад отправиться на Юг. Он покидал Эиланмор. Ему очень нравился его новый дом в Небесном Саду и, возможно, он торопился к своему столь запоздалому, но такому долгожданному, счастью. Вот только Кетрин не была обещана ему. Он даже не мог с уверенностью сказать, испытывала ли она к нему подобные чувства. Он думал, надеялся, мечтал, и смог почти убедить себя в том, что это было так. Рядом с ней почти всегда был её двоюродный брат Ян, который уже долгое время ухаживал за ней, и старый Дональд МакКартур дал ему своё родительское благословение. Но всё же, на его душе было бы сейчас легче, если бы не два доставляющих хлопот его покою обстоятельства. Первое из которых - это письмо. Несколько недель назад он получил его, так и не разобрав, кто его автор, потому что ему не часто доводилось держать в руках письма и кроме этого, оно было написано изменённым почерком. Он смог с трудом понять, о чём шла речь, хотя всё было написано печатными буквами. Вот что там было: