Перекресток миров. Синигами, книга третья

Подушки, на которые мы сели, были из белого шелка с золотой вышивкой, и такой искусной вышивки и тончайшего шелка я не видел никогда. Даже чайничек, который подогревался на магическом огне, созданным Акирой, был из белого фарфора, как и сами пиалы. Такого фарфора я не видел даже в кабинете Хиары, а она была сестрой правителя империи, и тяга к роскоши у неё была сильной.

Ароматный горячий напиток из трав, которые мне были неизвестны, разливала сама Акира, налив в мою чашку даже чуть больше, чем себе. И это говорило о том, что я желанный гость в её обители. Пили мы первые чашки травяного отвара в полном молчании, как требовала традиция, каждый глоток мы делали поочередно. Первый глоток сделала Акира, а затем, подув на чашку, сделал глоток и я, поймав на себе одобряющую улыбку своей бабушки. Этой церемонии обучила меня и сестру мама еще в детстве, объясняя каждое действие, чтобы мы не опозорились, если нам предложат испить вместе те, которые привыкли жить во дворцах. Первым пил хозяин, показывая, что в напитке нет яда, а гость, показав через некоторое время доверие, должен испить следом. И так глоток за глотком в полном молчании, следя за собеседником и изменениями, которые должны появиться в случае, если напиток отравлен.

И только когда чашки опустели, и Акира сама из чайника разлила нам по второй порции травяного отвара, напоминающего чай, она прервала молчание и заговорила.

— Как тебе чай? — Поинтересовалась она, как и требовала чайная традиция.

— Прекрасно, только я не узнал то, из чего приготовлен этот дивный напиток. — Учтиво поклонившись, ответил я.

— Из цветка правды. Я его позаимствовала у одного из императоров, и хранила долгие годы, наверное, именно для тебя. — Улыбнулась мне по-доброму Акира. Она потянула за свой пояс черного шелкового кимоно, и я увидел чешуйчатую броню, которую он скрывал. — Я рада, что тебе понравился мой отвар. Но, надеюсь, ты никогда не изопьёшь его вновь, ведь испившие его не могут солгать своему собеседнику либо утаить свой секрет, раскрытие которого кому-либо равен смерти…

Шум могучих крыльев не дал Акире закончить, и на один из огромных камней с громким хлопаньем крыльев опустился величественный орел, как те, которых я боялся еще в детстве, но он был еще больше. Его клекот огласил окрестности, а к его могучей когтистой лапе было привязан ярко красный конверт с личной печатью на нем Секато Юкогамы.

— У меня нет суток, теперь нет… — С печальным вздохом проговорила Акира, вытащив из ножен, скрытых под кимоно извилистый кинжал. Положив его на стол, и взглянув на меня как на обреченную на забой живность. — Не думала, что Агат будет проверять приказ совета клана, когда его ему передала я лично. Заподозрить свою мать в подделке приказа совета клана так быстро! Все-таки я плохая мать, раз мой сын не доверяет мне.

— Чего ты хочешь от меня? — Пересохшим от понимания ситуации горлом проговорил я.

— Ничего особенного, мне надо просто узнать какой ты синигами. — Печально улыбнулась мне Акира, а я увидел в прозрении, как она готовит к бою свою ауру и заклинания. А я коснулся рукоятки своего топора, боясь, что мне нечем ей будет ответить, кроме удара топором и эманацией смерти. — Понимаешь, синигами, слуги Великих Стихий бывают, как показали мои исследования, двух видов — ставшие ими во время своей жизни, и рожденные слугой этой Великой Стихии. А в случае с синигами это означает, что рожденный синигами прожил жизнь до своего рождения и вторгся в этот мир.

— И ты, Акира, хочешь знать какой я синигами? — Спокойно спросил я, уверенно, без страха, так как я готовился к бою на смерть.

— Да, я хочу знать. Это важно для меня — мой ты внук, или тварь, что вселилась в моего внука, убив его душу, когда он беззащитный был в чреве моей дочери. — Оскалившись, произнесла Акира, а её карие глаза почернели. — И сейчас я выясню, имеешь ли ты право называть меня своей бабушкой, либо ты урод, порочащий наш род и нашу кровь, и делающий больно своим существованием моей дочери?! И ты недостоин жить ни при каких обстоятельствах, ведь кровь и плоть не имеет значения, если в теле чуждая телу душа.

— Я… — Начав говорить, я медленно начал вставать из-за стола, держа правой рукой свой топор. — Сын Альрика Синигами, сын Миуюки Синигами, рожденный Синигами.

— Значит, тебе пора умереть. — Улыбнулась мне Акира. — А жаль, и знай, я не получу удовольствие от того, что сделаю. Но это моя обязанность как матери моих детей, следить за тем, чтобы в клане не было подобных тебе уродов.

Мир вокруг словно почернел. Акира с печальным вздохом взяла кинжал со стола и встала напротив меня. Её лицо ничего не выражало, как и в моей груди не было жалости к ней и не было страха перед схваткой. Она решила, что я порочу её кровь, а мне осталось лишь защищать свою жизнь и то, что мне дорого.

— Я не дам тебе забрать у меня то, что мне дорого. — С хрипотой проговорил я, а Акира ответила мне.

— Ты слишком много боли принес моей дочери, придя в этот мир. — Спокойно и холодно проговорила Акира. — Я избавлю этот мир от твоего существования.

Глава 3