Перекресток миров. Синигами, книга третья

Вокруг царила тишина. Прошла, казалось бы, всего лишь секунда с последнего слова Акиры, но эта секунда для меня тянулась целую вечность. Время словно остановило свой ход, давая мне возможность не совершить ошибку, и принять правильное решение. Акира крепко держала кинжал в руке и с тенью улыбки на лице выжидающе смотрела на меня. Все слова уже были сказаны, нечего ей больше мне сказать, да и я не отвечу ей иначе. Когда заканчиваются слова, пора брать в руки оружие, таков закон этого мира, наступило время решить все в схватке. И как говорила улыбка презрения Акиры, она дала мне право нанести первый удар. Ведь и я, и она понимали — её удара мне не пережить.

Молчание между нами было словно приговором, лучше бы Акира на меня кричала, ругала, оскорбляла, ведь тогда был бы шанс решить все миром. Разговором, клятвами, да чем угодно, ведь когда начнется схватка, обратного пути не будет. Не для меня, не для неё.

И тишина в такие моменты страшнее смерти. Молчание тянулось в беседке всего лишь секунду, а напряжение было такое, словно само время как натянутая струна готово было лопнуть в любой момент и тогда разразится бой не на жизнь, а на смерть. Я чувствовал, что медлить больше нельзя. Я смотрел на женщину, которую должен называть своей бабушкой, но сейчас видел лишь своего врага, который собирается отнять у меня самое дорогое. И нет, это не моя жизнь. Самым драгоценным, что я имел, была моя семья, так было и в прошлом мире, так было и в этой жизни. И мне было глубоко плевать, что там думает Акира Юкогама. Все уже сказано, осталось узнать, смогу ли я отстоять то, что у меня решили отобрать. Но даже если я одержу верх, разве я не потеряю часть семьи? Асину, Юко, Агата, дедушку Секато?

— Боги, как же ты похожа на маму. — Пронеслась ужасная мысль в моей голове, и я ещё крепче, до хруста сжал темную деревянную рукоять топора.

Черная чешуйчатая броня плотно прилегала к её телу и точно не сковывала движение, а в руке она держала кинжал с изогнутым лезвием, на котором были выбиты не знакомые мне руны. Я видел по её улыбке превосходства, что если я не начну первым бой, она убьет меня одним ударом. Она в десятки раз сильнее меня, в сотни раз опытнее, и даже Миуюки не смогла её прикончить, даже когда мой отец был против Акиры, и сражался плечом к плечу с Миуюки. Но я должен хотя бы попытаться.

Громкое хлопанье крыльев взлетающего с огромного валуна орла было тем самым звуком, который разорвал тишину, и ознаменовал начало схватки. Нет больше места чувствам и эмоциям, пора убивать. Хочу я этого или нет. Выбора нет, больше нет!

— Г-ра! — Вырвался из меня рык воинов севера, на свету блеснуло лезвия топора, настало время убивать.

Я ногой подкинул желтоватый стол в сторону Акиры, который даже не коснулся ее, мгновенно осыпавшись прахом от касания извилистого кинжала в руке моего врага. Но мне было плевать на то, что простая отвлекающая атака не сработала идеально, мои руки взвыли от напряжения, изо всех сил нанося удар топором.

К тонкой шее моей бабушки, той, в которой виделись черты любимой мамы, летело бритвенной остроты лезвие моего перекованного боевого топора. В потаенных закоулках моей души, там, куда я не хотел заглядывать с момента схватки с богами, я взял единственное, что могло помочь мне убить мою бабушку. И я брал все, что там было, и казалось неисчерпаемым, мне надо было наверняка все решить одним ударом. Один удар, один труп, и очень надеюсь, что не мой.

— Это не поможет. — Раздался в моей голове тихий, вязкий шепот и каждое слово было напитано силой. Я его уже слышал, когда проходил с Асиной порталом через бездну. — Ты будешь побежден, но я могу изменить это. Впусти мою мощь в себя

— Нет. — Мысленно ответил я и в моем разуме послышался рассерженный рык той, что страшит все живое — ко мне обратилась сама бездна.

Эманации смерти одна за другой пролетали через темное дерево рукоятки и ждали своего момента у лезвия моего топора, который уже практически достиг своей цели. Я с замиранием сердца смотрел, как с каждым мгновением лезвие было все ближе и ближе к шее моей бабушки. Вот оно столкнулось с первым её белым щитом, пробив его, потом был желтый и черный, и напитанное смертью лезвие прорубала их одно за другим, расходуя заряд эманаций.

— Дзинь! — Оглушительно раздался звук столкновения лезвия и белоснежной кожи азиатской женщины, что смотрела на меня со снисходительной улыбкой.