Переписка двух Иванов (1935 — 1946). Книга 2

«Пути Небесные» я выпил со всем вниманием и восприятием. Вы правы: этот роман написан как бы «медиумически», или как Вы говорите «неясный», «внушенный», «в полусне». Это самочувствие Ваше кажется мне верным и тонким. И еще: «не знаю, верю ли сам в то, что написалось». О, — в нем все Шмелевское мастерство слова и внешне-чувственного изображения. Но души главных героев — неясны, недоскульптурены, недооформлены, не до-индивидуализированы. Эти души «снятся». Снятся и автору, и нам — читателям, и, что самое важное, — себе самим. Они сами медиумичны, начиная с Дарьи Ивановны. Я бы сказал, что они показаны не из «плэромы», т. е. не из своей полной реальности и не в полной реальности, — дуновением призрака. Может быть — потому дневной автор (художественно-объективно-критический) — сомневается и не совсем верит своим образам и в свои образы? Может быть, газетное терзание заставляло срывать лепестки у цветка, не окончательно вымедитированного из сонной глубины? Тайна творчества сложна и глубока, деликатна и непроницаема. Или, может быть, этот медиумический стиль письма потребован самим сновидческим созерцанием «Путей» и медиумическим образом главной героини, то обуреваемой земным алканием, то заливаемой стихией церковно-родового молитвования? Быть может, «Пути» яснее видны тому, кто в оличнении себя не дошел до законченно-зрелой скульптуры души и духа? — Здесь необходима величайшая осторожность в подходе к своему собственному творческому акту: не дергайте себя, не нудьте; не кричите на себя, не разъедайте себя сомнениями. Мне кажется, что лучше молиться и слушать, как сама трава растет.

Вот, дорогой мой, кончаю пока. Самый дружеский привет от нас обоих.

Ваш ИАИ.

<Приписка:> Молитвенное умиление идет, вообще говоря, от созерцания иконы, т. е. Господа через нее, а не от лампадного действа. Лампада — живой символ горящей души; но и свеча

— тоже; и всякий огонь тоже, даже и без arrachide, даже и без спички. И все сие есть повод для возгорания души, но горящая душа горит и без повода, а с лампадой молится не только горящий Шмелев, но и хол<одный> лицемер Бердяев.

Обряд не выше созерцания; а созерцание не есть физический акт. И тишина моей лампады славит Господа, как умеет.

«Огонек» перед иконой будем теплить по-прежнему. Он решительно тоже от Бога; светит честно; не губит икону копотью; не брызгает пятнами на все окрестности; а Ваш «arrachide» и фитиль тоже выделываются

совершенно механически. И спичка трыкает!

<Приписка:> Г<еоргий> Е<вгеньевич> делает все необходимое в Вашем деле. По-видимому вредит инстанция. [260] Я только что сообщил ему о том, что Вами получено до 14. III. Раиса Зем<меринг> носила мне просфорки и злобные клеветы. Надо с ней как можно осторожнее, может быть она душевно невменяема.

299

И. С. Шмелев — И. А. Ильину <8.IV.1937>

8 апр. 1937.

Булонь, С.

Дорогой, му-дрый друг, Иван Александрович,