Читаем Переписка двух Иванов (1935 — 1946). Книга 2 полностью

Переписка двух Иванов (1935 — 1946). Книга 2

Как «Говенье»? — не сдал, а? А вот — Вербное Воскр<есение> — прочтете, писал ослабевший, сейчас же после 2 л<иста> романа.

Я здесь не отдыхал, но все же будто и приукрепился, а вот эти дни — нервлю, сплю плохо...

<Приписка:> Мало я молюсь, а это плохо. Я мягкое люблю (открытое), а здесь <в этом месте нарисованы тремя треугольниками горы. — Ю. Л.>. Здесь... не молится. И горы мне чужие.

<Приписка:> Боюсь: да, заслужил ли я хоть долю малую того внимания, которое Вы мне дарите.

<Приписка:> На вс<який> случ<ай> предпол<ожительный> адр<ес> в Цюрихе: Augustinerhol (какая-то духовная гостиница, недалеко от вокзала).

319

И. С. Шмелев — И. А. Ильину <21.VII.1938>

21. VII. 38

6, Chausse е de la Muette

Paris, 16-e

Дорогой, милый-милый (ох, соскучился!) Иван Александрович,

«Отыскался» — скажете — «след Тараса...». Следы-то мои — т<а>к мне чуялось — вели туды

, («делов-то пуды, а она — туды»), [319] но вот, свернули как-то, и я 2-го VII очутился в Paris, в ужасном сост<оянии> и в уж<асном> месте, в грохоте машин (дес<ятки> тысяч в день!) над огром<ным> кабаком! Такую комн<ату> сыскал мне dr. Серов, за 400 фр. в мес<яц>. 2 1/2 мес<яца> было у меня сплошь головокружение, я бревном валялся в Обители, в Праге, [320] и прибыл в П<ариж>, качаясь. Все это — след переутомления работой в Швейц<арии> (св<ыше> 7 печ<атных> л<истов> за 2 мес<яца> и свыше 200 пис<ем>! да корректуры, а ем мало, не до того было). Я думал — мозговой развал. Монахи меня приуготовляли... лечения не было. А здесь, Серов за 2 1/2 недели выправил — впрыск<ивал> мыш<ьяк>, фосфор, кровян<ую> сывор<отку>. Здесь сейчас пляс (в Пар<иже> много ведь «пляс’ов»), к<а>к с 14-го (память!) пустились — так вот 7 дней и пляшут, — прот<ив> окон «Эстрада», сидят 4 паршив<ых> дудочника и... с 5 веч<ера> до 5 утра. А кабатчик поит пивом сифилит<ическую> молодежь (госпитали знают итоги «плясов»), Я сбегаю ночевать к dr. С<ерову>. Неврастения у меня... весь дрожал! Теперь бромом приглушило. И уже появл<яются> мысли о работе (не пис<ал> 3 мес<яца>!). Как же я рвался с Карпат! Боялся там сгинуть, не побыв<ав> в S-te Genev. Да и 21 мая напугало. Ищу кварт<иру>, хочу помереть «у себя». Не могу жить в одн<ой> комн<ате>, у других. Посл<еднее> отдам, сниму кв<артиру>. И — расстановлю все, что могу, к<а>к б<ыло> с Олей. Карташевская комната меня отравила. Будя. — Увы. — К<арташев> в Праге всех разочаровал, надо было «загонять» на него: не было «огонька» — скука. Т<а>к мне сказали в Праге. А я-то ждал... я думал, что буд<ет> так же, как со мной, когда творилось нежданное:

весь зал (800) поднялся, до эсэров. Ну, зато меня и вы-пили! Ныне я читал 1 раз, было полно и тепло. И читал — больной. Знаю — едете на Собор в Б<елград>. [321] Дай Бог пути.

Скажите (о, не забудьте) Брянскому, не пришлют ли мне чего за книги, если накапало: мне теперь кажд<ый> фр<анк> — находка. А динар нонче ход<ит> гоголем. Уже больше года не было отчета о продаже. Умоляю, весь оборвался, стыдно ходить. Леченье берет последнее. За 3 мес<яца> не заработал ни сантима. Читателей много, си-ла — вижу — а скоро и читать им нечего будет, моего — свалюсь. Жду Вашей новой книги. 3 дня, как стал ходить по городу, искать кв<артиру>, — да устаю. Ох, на воздух бы! 52 дня пролежал в Обители на террасе, а воздуха не слыхал, ибо был в получувствии и потемнении, и кажд<ая> гроза рвала нервы в голове: я был как бы заряжен Лейд<енской> банкой — ужас! Вот дочего дошло. Плакал, как дитя. Связал меня «Иностранец», когда надо было кончать «Пути»… «Няня» под замком, и никто ничего мне не скажет. А она обещала поддержать. К кому воззвать?!

Целую Вас обоих, милые. Не забывайте.

Ваш Ив. Шмелев — скорбный, но уповающий.

<Приписка:> Ивик — молодец: участвовал в Concours General — 15-й из 500 (по математике). Но он, знаю — 1-й. Башо [322] сдал, и теперь у отца, в Праге. Он — чудесный. Таким его сделала тетя Оля.