Читаем Переписка с О. А. Бредиус-Субботиной. Неизвестные редакции произведений. Том 3 (дополнительный). Часть 1 полностью

Светлая моя Олюша, Олюшка… Олёночка… все о тебе болею, сладостно-горько. Вот что. Напиши в Берлин, чтобы сыскали и послали тебе отличное средство — для bien-être, для утишения нервной подавленности — «Campalone». Это — немецкое средство, здесь не найти теперь. Это впрыскивание. Делает чудеса. Напиши другу семьи, — непременно. Потом, для физического укрепления — Hépatrob. Это — экстракт печенки, — за-мечательно! Но для тебя в средней дозе — [тюбочки] по 5 см (не по 10!) — это внутренне, в небольшом 1/4 стаканчика воды. Прошу настоятельно — сделай! У тебя — ты причиной. Все к себе сводишь, все о себе думаешь, о своей болезни (крайняя степень неврастении!). Как-то — это же не свойственно тебе!! больше, больше о других думай. А то — варишься в своем нездоровом, не можешь

отойти от себя. Отсюда — страхи, боязнь смерти, страх, что чего-то должно случиться. Это обычно, в таком состоянии. Когда забудешь себя и свое — все изменится. Прошу — сделай две копии с акварельного портрета, — для меня и себя. Как переслать?! Хочешь, я напишу в Берлин. Бывают туда оказии, доставят. А оттуда — или ты укажешь — как переслать, или — мои друзья устроят. Эта работа поможет тебе отвлечься от себя. Сделай так. И еще. Я прервал переговоры о фильмах, хоть и набавляли — и для одной Франции брали. Нет и нет. Будет только
в России воссоздание на экране, или — совсем не будет. Так я решил. И — это ты дашь и Анастасии, и Дари. Да, да, да. Ты одолеешь. Я добьюсь этого. Это будет мое условие. Скажи: стОит хоть ради этого оздороветь, стать _ж_и_в_о_й_ Ольгункой?! Для меня — стОит. Пишу с трудом, нарывает палец, средний, на правой руке, — от хозяйства? Наколол, что ли, как… морю его в кипятке, легче. Другой день. М. б. заморю, до полного нарыва, — рассосет? Так неприятно. — Погода — блеск, сушь, тепло. Каштаны забелелись раздувшимися почками. Пушатся, идут в прОзелень. Кустики-мелочь зеленеют дымкой свежей, — чудесно из моего окна! — Пришли мне твою «фото-паспорт» — современную, хо-чу! Хочу, чтобы на столе стояла под хрусталем, всегда перед глазами. Очень прошу. Напиши мне какую-нибудь акварельку, — по твоему вкусу, — яблони, лужок, цветы, — весну — воду — небо. Хо-чу-у! —

Борись с _с_о_б_о_й. Ты себе навертела и сама в этом завертелась. Это — изживать себя, вот что _э_т_о! У тебя поразительные скачкИ! Ты в мгновенье можешь казаться умирающей, и тут же — только что родившейся. Теперь всякий пустяк, который надо обойти, перешагнуть — для тебя такой — уже Гималаи. Не допускай сего. Пусть доктор поможет тебе (местный, земский) средствами. Укажи ему, наведи его, если он туповат. Ты достаточно опытна… для других. Будь — и для себя. Себя учи. Плюнь на хозяйство и уезжай, на время хотя бы, к Сереже, что ли, — повыше, где сухо. И — отдайся работе. Сколько я тебе _с_в_о_е_г_о_ переслал, сколько переписал… для тебя… а ты вот не хочешь меня порадовать! Пришли мне этюдик, — мне каждый пустячок твой — радость. Я украшу ими свои комнаты. Дай цветов, ну… ветрянки, ну, «трамбовку» бывшую, — ну — травку у твоих ног — первый весенний коврик, изумру-дик… Дай твою птичку («я да птичка»!)660 дай — золотой ячмень, дай — «звезды глубоко тонут и в прудочке». Все, все, чем запоет душа. Плюнь на свой недуг — он сгинет! Уви-дишь. Но для сего надо и лечебную помощь. Ты же вся — юная, — да, да, да! Все — впереди. Твои 38–39 л. — смех. Ты — девчонка, младенка, дурочка, птичка совсем бесперая, хоть и крылата. Ты и отважная, и… трусиха. Ты и «все для других» — и… себялюбка. Одна — когда ты подлинная, «собранная», здоровая… и совсем противоположная крайность — когда утрачиваешь _с_е_б_я. Проси — «дай мне сил Твоих, Твоей ОлЮнке!» И — будет. Все твое болезненное состояние — очень знакомо мне. Я подобное переживал не раз. Особенно в 30-ые годы (с 29 по 33) — и — после Оли, когда сильно болел и сгорал в предельной тоске. Работа (и Божья помощь) помогли преодолеть. Как же я обобран-изранен жизнью! И — нахожу с помощью Божьей, силы. Ты мне так много света дала. Зачем же отнимаешь теперь?!!.. Подумай… пожалей себя и меня. Я все сказал. Хочешь — пошлю тебе портретик караимочки Е[лизаветы] С[еменовны]? У меня нет, так и не попросил… но для тебя спрошу — фото-паспорт? а? Ну, оживи, Снегурка, осветись — и меня освети! Привет маме и С. Целую тебя, родная Олюша моя.

Твой Ваня

[На полях: ] Не прогляди же весны! Это — дар Бога! Засияй!! Ты будешь здорова. Да, да, да.

Не бойся этих капель крови из почки. Все пустяки. Люди годами теряют кровь — и живут. У тебя быстро восстанавливается утрата. Эту «кровь из почки» ты сделала своим ужасом. Поверь, что это твое свойство.

9 ч. вечера Трудно писать: нарывает палец.

Вечером были от экранщика, предлагали — сколько хочу

. Я отказал. Ваня


277

О. А. Бредиус-Субботина — И. С. Шмелеву


31. III.43

Перейти на страницу:

Похожие книги

Том 7
Том 7

В седьмом томе собрания сочинений Марка Твена из 12 томов 1959-1961 г.г. представлены книги «Американский претендент», «Том Сойер за границей» и «Простофиля Вильсон».В повести «Американский претендент», написанной Твеном в 1891 и опубликованной в 1892 году, читатель снова встречается с героями «Позолоченного века» (1874) — Селлерсом и Вашингтоном Хокинсом. Снова они носятся с проектами обогащения, принимающими на этот раз совершенно абсурдный характер. Значительное место в «Американском претенденте» занимает мотив претензий Селлерса на графство Россмор, который был, очевидно, подсказан Твену длительной борьбой за свои «права» его дальнего родственника, считавшего себя законным носителем титула графов Дерхем.Повесть «Том Сойер за границей», в большой мере представляющая собой экстравагантную шутку, по глубине и художественной силе слабее первых двух книг Твена о Томе и Геке. Но и в этом произведении читателя радуют блестки твеновского юмора и острые сатирические эпизоды.В повести «Простофиля Вильсон» писатель создает образ рабовладельческого городка, в котором нет и тени патриархальной привлекательности, ощущаемой в Санкт-Петербурге, изображенном в «Приключениях Тома Сойера», а царят мещанство, косность, пошлые обывательские интересы. Невежественным и спесивым обывателям Пристани Доусона противопоставлен благородный и умный Вильсон. Твен создает парадоксальную ситуацию: именно Вильсон, этот проницательный человек, вольнодумец, безгранично превосходящий силой интеллекта всех своих сограждан, долгие годы считается в городке простофилей, отпетым дураком.Комментарии А. Наркевич.

Марк Твен

Классическая проза