Переулки страха

Люди неминуемо должны были попасть в ареал обитания неандертальцев – и такая встреча однозначно привела бы к войне. Возможно, мы однажды и отыщем доказательства этой борьбы. В Западной Европе – а тщательные раскопки и поиски свидетельств древнейшей истории проводятся сейчас только здесь – век от века климат постепенно смягчался; ледники, некогда сковывавшие половину континента, нехотя уступали место просторным пастбищам и редким березовым и сосновым лесам. Южная Европа в то время более всего напоминала нынешний север Лабрадора. Некоторые выносливые животные обитали среди снегов и льда, медведи впадали в спячку. Вместе с весенней травой и листвой приходили огромные стада северных оленей, диких лошадей, слонов, мамонтов и лохматых носорогов, устремлявшихся на север из огромных теплых долин Средиземного моря, теперь ушедших под воду. Именно тогда, прежде чем океанские воды ворвались в Средиземное море, ласточки и множество других птиц приобрели привычку мигрировать на север – и в наши дни эта привычка заставляет их отправляться в путь, подвергаясь немалой опасности во время морских перелетов, ибо волны скрывают от нас секреты древних средиземноморских долин.

Зверолюди радовались возвращению жизни, покидали пещеры, в которых спасались от лютой зимы, и вознаграждали себя обильной трапезой, охотясь на пришедшую дичь.

Эти зверолюди, скорее всего, предпочитали жить поодиночке. Зимой большому сообществу было трудно прокормиться. Самец с самкой, как мы можем предполагать, отделялись и жили автономно; но не исключено, что на зиму такие семьи распадались – до теплых летних дней. Когда мужское потомство подрастало настолько, что начинало угрожать авторитету отца, зверочеловек или убивал сыновей, или выгонял прочь. Очень возможно, что мятежных подростков съедали. Избежавшие этой участи отпрыски, вполне вероятно, возвращались, чтобы расправиться со своим родителем. Может быть, разум у неандертальцев и не был особенно развит, но памятью они обладали крепкой и намеченных целей не забывали.

Откуда люди пришли в Европу, мы точно не знаем, но скорее всего, с юга. Однако можно точно сказать, что их мозг и в то время не слишком отличался от нашего. Их наскальной живописью мы искренне восхищаемся, они явили себя как умелые граверы и резчики, их орудия были меньше мустьерских и уж тем более шелльских, но сделаны гораздо искуснее. И хотя одежда, которую они носили, не стоит доброго слова, они все же украшали себя и могли говорить друг с другом. Странствовали люди небольшими группами и уже в те времена были куда более социальными существами, чем неандертальцы. Они устанавливали для себя определенные правила и придерживались определенных самоограничений. Ум древнего человека долго развивался, воспитываясь и дисциплинируясь, и это привело его к такому сокровищу, как сознание современного человека – с его скрытыми желаниями, заблуждениями, смехом, фантазиями, мечтами и страстями. Древние люди уже предпочитали держаться вместе – их связывали общие воззрения и, конечно, определенные табу.

Они по-прежнему оставались дикарями, агрессивными, необузданными и внезапными в своих желаниях, но все же, насколько хватало сил, подчинялись законам и обычаям, которых держались издавна, и знали, что за проступком следует наказание. Мы можем приблизительно предположить, как работало мировоззрение наших пращуров, опираясь на те иррациональные страхи, суеверия и опасения, которые каждый из нас переживал в детстве. Наши предки стояли перед теми же моральными дилеммами, что и мы, но, возможно, сформулированными более грубо. Они были одного с нами рода.

Что же до зверолюдей, то мы не сможем даже отдаленно приблизиться к пониманию этих существ. И представить нельзя, что за идеи проносились в их столь по-другому устроенном мозге – нам это органически невозможно. С тем же успехом можно пытаться реконструировать мысли и чаяния гориллы.

Мы очень ясно представляем, как люди постепенно покидали затапливаемые средиземноморские долины, заселяя Испанию и юг Франции, как появились они в Англии, поскольку воды океана еще не отрезали Британские острова от континента, и шли дальше на восток, до самой Рейнской области, сквозь обширную дикую местность, которая сейчас стала Северным морем и Северо-Германской низменностью. Им предстояло пройти через снежную пустыню Альп – в те времена гораздо более высоких и покрытых неприступными ледниками. Им приходилось отправляться в это странствие по самой веской из причин: население росло, а еды больше не становилось. Людей угнетали распри и войны. Они по природе своей были кочевниками и не строили постоянные жилища, привыкнув к длительным сезонным переходам, и время от времени какая-нибудь небольшая группа, спасаясь от голода или угроз, продвигалась все глубже на север.

Можно вообразить, как большая группа наших странствующих предков оставила травяные холмы ради суровых скалистых хребтов. Скорее всего, это произошло весной или в начале лета – и охотники пришли сюда, преследуя стадо оленей или табун диких лошадей.