Перевалы, нефтепроводы, пирамиды

На уровне заднего окна мы установили деревянную перегородку, а перед ней сделали полки для легкого багажа. Задняя дверца стала дверью платяного шкафа, где аккуратно висят на плечиках наши костюмы и рубашки, а в ящиках лежит белье. На обочине дороги или на стоянке мы, за несколько минут сможем превратиться из грязных бродяг по пустыне в более или менее приличных джентльменов. В нижних ящиках шкафа еще осталось место для двух покрышек, камер, канистр, инструментов, мешков для воды, ведер, резиновой лодки и наиболее громоздких запасных частей. Внутри машины мы при помощи алюминиевых реек и фанерных щитов сделали восемь чуть ли не бездонных ящиков для пленки, книг, продуктов и кухонной посуды. Крышки ящиков мы обили пенопластом и обтянули красной и желтой дедероновой тканью. В «салоне» стоят угловой диван и стол, вокруг которого мы все можем удобно усесться. На ночь он откидывается, и все помещение превращается в спальню. Но главное — очень удобная складная газовая плитка на две конфорки и аппарат для изготовления льда. Инженеры комбината «Шарфенштейн» сконструировали и построили его специально для нас. За пятнадцать минут он с помощью автомобильной батареи выдает два небольших бруска льда! На знойных дорогах пустыни мы по достоинству оценим его преимущества.

— Что дальше? Сыграем в скат или пойдем спать?

Я пробудился от своих мыслей. Мы все еще стоим у поручней и смотрим в направлении Варнемюнде. Даже верхушки маяка уже скрылись из виду. Только несколько чаек с криком кружат над кормой.

Дитер, «технический директор», ворчанием пресекает какие бы то ни было разговоры о заслуженном отдыхе. Он подходит к машине, открывает заднюю дверцу и молча вручает каждому коробку мази и тряпку. Морской воды машина не любит. Мы должны защитить ее толстым слоем мази, а щели дверей заклеить пластырем. С ожесточением начинаем смазывать машину. «Баркас» — это основное. В предстоящие месяцы на его долю достанется больше всех.

ОПАСНЫЕ БОЧКИ

В прекрасный солнечный день «Хиддензее» прошел Скаген, северную оконечность Ютландии. Мы устроились в плетеных креслах, на мостике, с подветренной стороны и чувствовали себя словно на морской прогулке.

Вечером капитан Христиансен пригласил нас в курительный салон на виски с содовой. Очевидно, он решил присмотреться к своим пассажирам. Капитану ведь положено знать, кто находится на борту. Завязался приятный разговор. Зигурд Христиансен — один из самых старых капитанов нашего молодого торгового флота. До войны он ходил матросом на судах, совершавших паломнические рейсы, а после 1945 года, когда у нас больше не оставалось судов, преподавал в Грейфсвальде физкультуру и историю. С 1956 года он четыре года посещал мореходное училище в Вустрове и получил удостоверение на право вождения судов. Уже несколько лет он водит «Хиддензее» — пароход водоизмещением семь тысяч тонн — в Западную Африку. Контакт установился быстро, да и в темах для разговора не было недостатка. Капитан, видимо, остался доволен своими пассажирами.

Вдруг — капитан Христиансен как раз поднял бокал: «Желаю, вам…» — «Хиддензее» сильно накренился. Капитану не удалось закончить тост. Вместе с тяжелым кожаным креслом он проскользнул через раздвинутую дверь в офицерскую кают-компанию. Стук, треск, звон… Мне на колени упала бутылка с виски, я едва успел подхватить ее левой рукой. Быстро вскочив, Альфред с трудом удержал наш магнитофон, который чуть было не упал со шкафа. Пивные бутылки вдребезги разбивались на ковре, стол опустел. Хорошо еще, что рюмки мы держали в руках! «…приятного. плавания!» Кресло с капитаном Христиансеном возвратилось обратно. Смеясь, мы поспешили чокнуться, пока капитан не исчез снова.

Объективы, перекатывавшиеся по полу вперемешку с бутылками из-под содовой, напомнили о том, что следует закрепить все снаряжение, сейчас самостоятельно передвигавшееся по каюте. Фотоаппараты мы засунули в ящики, магнитофон обложили подушками, штативы привязали к ножке постели. Не оборвалось ли что-нибудь там, в машине?

— Скорее! — В дверях стоял первый помощник, с него потоками стекала вода. — Ваша машина… — Он еле переводил дух.

Мы бросились на верхнюю палубу навстречу шквалу, гнавшему через борт гигантские волны. Протерев глаза от соленой воды, мы увидели, что нам угрожает. Внизу, по крышке люка, совсем рядом с нашей машиной, с треском перекатывались семь тяжелых бочек с нефтью. Они наталкивались друг на друга, меняли направление…

На какую-то долю секунды перед моими глазами возникла картина: бочка со всего маху сбоку врезается в нашу машину и превращает ее в гармошку. Остается лишь груда искореженного железного лома. Поп-арт!

Неужели нашей экспедиции суждено бесславно закончиться, прежде чем она успела начаться? Нет! Скорее стать перед машиной! Оградить ее от бочек! Но тут чья-то сильная рука опустилась мне на плечо. Тон капитана не допускал возражений.

— Вы останетесь здесь! Это дело палубной команды, и в первую очередь матросов из машинного отделения, которые так неумело закрепили бочки.