Перевалы, нефтепроводы, пирамиды

У стойки ожидал слуга с моей одеждой. Мадемуазель Амина спросила, не желаю ли я выпить? Я, конечно, желал. Я даже подумал, что мне поднесут стаканчик честно заработанного вина. Но администрация «Кутубия паласа» не одаряет так щедро дилетантов, исполняющих танец живота. Два виски с содовой мы нашли потом в предъявленном счете.

Только вернувшись за столик к друзьям, я рассмотрел подарок. Это был искусно написанный диплом, скрепленный красной печатью. Международный клуб восточного танца удостоверял, что мосье Конрад Шмидт, гражданин Германии, сдал экзамен по танцу живота.

Может быть, на основании этого документа мне занесут в личное дело вторую профессию; дипломированный исполнитель танца живота?

ЗАПРАВЩИК У БЕНЗОКОЛОНКИ

Вечер в «Кутубия паласе» был нашим прощанием с Марокко. Со следующего утра мы принялись готовить машину к безостановочной поездке в Алжир. Все эти недели «Баркас» исправно тащил нас по пескам пустыни, по перевалам Высокого Атласа. Мы хотели сделать ему что-нибудь приятное, и у бензоколонки на окраине Танжера попросили смазать его.

Один из заправщиков немного говорил на ломаном немецком: после войны он, солдат французской армии, некоторое время находился в Пфальце. Все время он пытался шутить, коверкая немецкие слова. Мы хотя и смеялись, но рассматривали его упражнения как попытку повысить чаевые.

Закончив мыть низ машины, рабочий взглянул на ее номер, чтобы узнать, откуда мы прибыли. Вдруг он насторожился, склонил голову набок, прочитал вполголоса: «Гер-ман-ская Демо-кра-ти-ческая Pec-публика… ГДР?» Мгновение он колебался, оглядываясь, нет ли поблизости хозяина, потом поднял правый кулак:

— Привет, товарищи!

С его лица сползло заискивающее выражение. Задумчиво вытер он замасленные руки, осторожно вытащил пачку сигарет и предложил:

— Закурите!

С минуту мы стояли молча и только улыбались. Потом рабочий спросил:

— Сколько времени вы пробыли в Марокко?

— Шесть с половиной недель.

— И какое у вас впечатление о нашей стране?

— Марокко прекрасная и очень богатая страна, где слишком много нищеты и бедности.

Рабочий кивнул:

— С достижением независимости не стало только генерального резидента и части его чиновников. Старые эксплуататоры — марокканские и французские — остались. Пришли даже новые… Но, верьте мне, восточный ветер, дующий уже в Египте и братском Алжире, достигнет и Марокко!

Он посмотрел на площадь перед бензоколонкой, где на белой мачте развевался марокканский флаг: на красном фоне золотая пятиконечная звезда.

— Приезжайте через несколько лет, может, к этому времени золото с нашего флага станет золотом в руках марокканского народа!

МЕЖДУ МАРКСОМ И АЛЛАХОМ

ПОСТ НА ГРАНИЦЕ

Над барьером шерифской таможни мы еще раз взглянули на портрет короля Хасана II, а у алжирской пограничной заставы нас приветствовал белый плакат, на котором красными буквами было написано: «Да здравствует социализм!» В трех метрах далее, на обочине дороги, сидели на корточках несколько ребятишек, просивших милостыню.

Границу между королевством Марокко и Алжирской Народной Демократической Республикой мы пересекали с большими надеждами. Как часто за последние десять лет наши мысли летели к этой многострадальной стране, раскинувшейся между Средиземным морем и Сахарой! Мы слышали о героической, стоившей огромных жертв борьбе алжирцев за свободу, а в сообщениях дезертиров из Иностранного легиона читали о бесчеловечной жестокости парашютистов и легионеров Мы желали успеха бойцам Армии национального освобождения и собирали пожертвования, чтобы хоть немного облегчить страдания алжирского народа.

Разочарует ли нас встреча с Алжиром или мы увидим героизм освободительной борьбы, проявляющийся теперь при строительстве молодой республики?

Этот вопрос занимал нас с тех пор, как мы распрощались с Танжером. Два дня мы без остановки ехали через Рифские горы по дороге, недавно проложенной параллельно средиземноморскому побережью и связывающей северо-западную часть Марокко с провинцией Уджда. Мы карабкались на крутые перевалы, пробирались сквозь большие кедровые и дубовые леса на склонах гор, кое-где проезжали с зажженными фарами через облака, а порой поднимались и над облаками. Иногда сквозь прорывы облаков мы видели залитые солнцем долины. Прекрасные пейзажи манили нас отдохнуть, но мы отказывались от длительных остановок; хотелось достигнуть пограничного города Уджда еще до конца недели — там на почте нас ожидали письма.

Но почту закрыли уже в субботу утром. Мы все же позвонили у двери и попросили сторожа разыскать наши письма.

— Только потому, что вы немцы… — пробормотал служащий и впустил нас. Шкаф с письмами «До востребования» оказался заперт, ключа не было. Разочарование, которое служитель прочитал на наших лицах, толкнуло его на преступление. Смастерив из проволоки отмычку, он крутил ею в замке до тех пор, пока шкаф не открылся.

Но тут служитель вновь принял официальный вид:

— Ваши паспорта, пожалуйста!