Перевернутый мир

– Я сейчас не готова дать тебе полную информацию, ее просто нет у меня. Но можешь поверить: ее нужно искать у ученых, а не у соратников по сыску. Просто поверь.

– Да я уже. Мне подъехать в больницу?

– Нет, вряд ли ты там поможешь. Лучше оставайся на связи: я свяжу тебя с заведующим отделением, если понадобится твое разрешение. А доедем, думаю, мы на их «Скорой». У меня там есть друзья. Но это будет не очень быстро. Катя сначала поест, потом соберемся, попрощаемся, выписка, то-се… Так что ты можешь вернуться домой и отдохнуть. Я заметила, что ты очень переутомляешься. Как минимум третью ночь находишься на каком-то важном деле. Ты же знаешь мою привычку по утрам открывать окна и любоваться природой.

– Если ты хотела съязвить, то мимо. Расследование на самом деле важное, скоро узнаешь. Но с какой стати я должен перед тобой вообще оправдываться?

– Ты обиделся? Извини. Я же по-дружески. Рада, что мы все решили.

Кира открыла дверь на звонок, придирчиво осмотрела Машу: могло быть лучше, но в принципе ничего. Вполне опрятная девочка. Когда молчит, и за отличницу сойдет.

В больничном коридоре Маша сначала оробела и встала у порога как вкопанная. Кира потянула ее за руку, она в ответ затравленно прошипела:

– Это, случайно, не психушка? Я туда не пойду.

– Ты совсем глупая? Катя лежит в хирургии, ей делали операцию.

– Все равно боюсь: они меня выпрут, еще и полицией будут пугать.

Но Кире удалось завести девочку в комнату санитарок, там они переоделись в халаты, завязали косынки. Киру многие приветствовали, она представляла всем свою внучатую племянницу. И очень быстро Маша в почти профессиональной одежде почувствовала себя членом какого-то очень важного коллектива. Взрослых женщин можно было называть просто по именам. И все они радовались тому, что она передавала им от Киры. Самое удивительное: Маша никому не мешала и не казалась лишней, нелепой, грубой и вульгарной.

Катя была подавленной и печальной. Ей по-прежнему было больно, она старалась принимать как можно меньше болеутоляющих: боялась испортить навсегда цвет лица, привыкнуть, отупеть… Ей было тяжело глотать и поворачивать голову, но Кира видела, что дело не только в этом. Катины глубокие, страдальческие глаза искали взгляд Киры, она что-то, тревожное для себя, прочитала в нем. Послушно глотала суп из ложки, а в глазах блестели, расплывались слезы.

– Ты плачешь не от боли, – сказала Кира. – Что тебя так угнетает? Ты чего-то боишься? Тебе что-то сказали плохое?

– Мне ничего не говорят. Да, я боюсь. Я боюсь остаться перекошенным уродом, Кирочка. Я даже маме и папе не могу это сказать, но для меня уродство страшнее смерти. Я не смогу с этим ни жить, ни любить, ни чем-то заниматься. Только не говори: «Все будет хорошо». Я могу взорваться от этой чуши.

– Я и не собиралась. – Кира постаралась ответить очень спокойно. – Все будет сложно, возможно долго. От тебя и всех нас потребуется масса усилий. Но в том, что все поправимо, я уверена. Ты не забывай, что я всю жизнь общаюсь с самыми лучшими учеными мира. У тебя сильный организм, молодая, эластичная кожа, есть ресурсы для восстановления и возрождения. Я посмотрю твои медицинские документы. И найду человека, который даст тебе точный прогноз именно по красоте. Просто поверь мне в том, что я знаю, каких потерь ты боишься. Будем бояться вместе. Но я умею это делать только активно.

Катя даже улыбнулась. Она не стала уточнять, почему ее так внезапно выписывают. Кира сказала, что на этом настаивает отец из соображений ее безопасности. Он дни и ночи занимается поисками преступников и вышел на след.

Днем они приехали домой. Арсений их уже ждал с готовым обедом. Катя была почти счастлива в привычном уюте и не заметила тревожных взглядов, которыми обменялись отец и Кира. К себе Кира спустилась около четырех часов дня. Надо было убрать квартиру и приготовить ужин. Алексей обещал вернуться к семи, он не очень хорошо себя чувствовал.

Она открыла дверь и увидела на вешалке куртку мужа, на коврике его ботинки. Леша вернулся. Он даже не позвонил! Так может выглядеть только беда.

Муж не вышел к ней навстречу, Кира обнаружила его в спальне. Алексей лежал поверх покрывала в рубашке и брюках, пиджак лежал рядом на полу. Он улыбнулся Кире запекшимися губами, посмотрел воспаленными глазами, виновато начал: «Милая, я что-то расклеился…» – и сухо, резко закашлял. Кира коснулась губами его лба, ладоней. Он весь горел. Это случилось! Это оно!

Кира чувствовала себя окаменевшей, онемевшей. И вдруг ей показалось, что из ее ослабевшего от страха тела появился неутомимый помощник. Пока она горестно вздыхала и гладила мужа, помощник умудрялся звонить по всем нужным и важным телефонам, писал кому-то электронные воззвания с призывом о помощи. Кира успела напоить Алексея большим количеством теплой воды с лимоном, когда в дверь позвонили. Вошли люди в защитных костюмах, а с ними знакомый вирусолог Игорь Захаров в медицинской маске.