Перикл

Гегесий принялся считать чёрные и белые камешки, перебирая их, как перебирают горох или бобы — хорошие в одну сторону, плохие в другую. Вскоре образовались две кучки — белая и чёрная. Белая была явно меньше чёрной, в ней-то и стал считать камешки архонт. А к чёрной даже не прикоснулся, не было нужды: достаточно было узнать, сколько брошено белых камешков, чтобы узнать, сколько камешков чёрных — число гелиастов филы Эрехтеиды было известно: пятьсот. Гегесий, закончив считать, объявил:

   — Аспасия признана виновной!

То ли стон, то ли громкий вздох пронёсся по холму Ареса: виновна, стало быть, до наказания — один шаг, ещё одно голосование после коротких прений о том, какую меру наказания предлагают истцы и какую меру наказания желает избрать для себя ответчица.

Гермипп сказал, а Диодот его поддержал:

   — Я требую для Аспасии смертной казни!

Теперь уж явно по холму пронёсся стон, потом загремел из публики хорошо знакомый всем афинянам голос стратега Перикла:

   — Я хочу сказать! Я хочу определить меру наказания! Позвольте!

   — Пропустите Перикла, — сказал Гегесий, насупясь. Он поступил вопреки правилам: выступления из публики позволялись только при обсуждении вины, а не меры наказания для ответчика. Но не пропустить к столу Перикла он не мог: холм взорвался бы от негодования.

Перикл остановился прямо против Гегесия, поклонился ему, потом повернулся к гелиастам, опустился на колени и затрясся от рыданий.

Аспасия закрыла лицо руками. Закрыла бы и уши, когда бы могла.

   — Афиняне! — борясь с рыданиями, проговорил Перикл, ударяя ладонями по земле, словно призывая на помощь подземных богов. — Афиняне, пощадите её! И меня пощадите! Если вы убьёте её, вы убьёте и меня! Умоляю вас. Лучше возьмите мою жизнь — я сейчас же лягу на меч, если вы этого захотите, если так будет спасена жизнь Аспасии. Дайте мне меч, афиняне, или не убивайте Аспасию! У нас маленький сын, он только что научился ходить и произносить слово «мама». Аспасия кормит его грудью, как установлено богами, создавшими нас. У неё нежное сердце — по божественным заветам она предана Афинам, по божественным заветам она никому не причинила зла, а делала только добро — и это по божественным заветам! И только некоторые слова... Но это — ветер! Ветер! Простите её, простите. — Перикл лёг на землю, рыдая, — в пыль, на камни, к ногам гелиастов, которые повскакивали с мест, чтобы лучше видеть небывалое — поверженного в прах великого Перикла.

Другую меру наказания для Аспасии предложил сам Гегесий — штраф в тысячу драхм.

Гелиасты проголосовали за штраф.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Аспасия не приняла деньги от Перикла для уплаты штрафа и вообще не пожелала видеться с ним, запёрлась на женской половине дома. Так продолжалось три дня. К вечеру третьего дня, когда мужа не было дома, Аспасия вместе с сыном, кормилицей и тремя служанками перебралась в дом Феодоты, откуда уже следующим утром на конной повозке, взяв с собой ребёнка и служанок, отправилась в Ахарны, что в шестидесяти стадиях от Афин, в имение Перикла, которое находилось в плодородной долине у горы Парнас. Она побывала там раньше, когда Перикл находился в Понте, имение ей очень понравилось. Тут стоял добротный дом с десятком комнат, двор которого, где находились склады, погреба, конюшня, птичник, овчарня, кузница и плотницкая мастерская, был обнесён высокой каменной стеной. К дому примыкала большая оливковая роща, фруктовый сад и огород. За оливковой рощей простирались хлебные поля, а за полями начиналось лесистое предгорье Парнаса, где также были сенокосы и выпасы. Ахарнское имение Перикла считалось одним из самых богатых и с давних пор принадлежало роду Алкмеонидов, из которого происходил Перикл. Отсюда в афинский дом Перикла доставлялось всё необходимое: хлеб, мясо, оливки и оливковое масло, сыры, овощи, вино, шерсть и шерстяные изделия, шкуры, дрова, древесный уголь, зерно и сено для лошадей, льняные ткани и всякого рода изделия из дерева, железа и кожи. Приказчиком в имении был старший сын Эвангела, главного эконома Перикла, которого звали Пифодор. В распоряжении Пифодора было двадцать рабов, которые выполняли все работы. Пифодор встретил Аспасию с радостью, как и подобает встречать хозяйку, отвёл ей самые лучшие комнаты, предоставил в распоряжение её поварихи чистую хозяйскую кухню и ключи от погребов и кладовых, где хранились продукты, приставил к ней возничего, чтобы Аспасия могла в любое время проехаться по полям и сенокосам — для отдыха, разумеется, а не для того, чтобы следить за полевыми работами, — или совершить поездку в Афины, дорога до которых при умеренной езде занимала не больше часа.

Уплатить штраф в тысячу драхм Аспасия поручила Лисиклу. Деньги эти предоставили в её распоряжение Софокл, Фидий, Полигнот, Геродот и Гиппократ — верные друзья. Она могла бы и сама внести эту сумму — деньги у неё были, но друзья настояли на том, что она должна принять их помощь, как в своё время они принимали помощь от неё. Штраф мог бы внести и Перикл, это была его обязанность и его право, но Аспасия сразу же после суда сказала ему: